- Очнулся? – дама заговорила первой, голос у неё был властный и сильный. Она явно была главной в этом обществе.
В ответ я решил сла́бо пискнуть, ибо не понимал, кто это ко мне явился и как следует себя вести.
- Алексей Григорьевич, что думаешь? – дама говорила так, будто отдавала приказание.
Мужчина постарше дёрнул уголком рта и ответил:
- Елизавета Петровна, думаю ему явно лучше. Кондоиди говорит, что опасности уже нет, струпы отпали.
И уже ко мне:
- Павел Петрович, как Вы себя чувствуете?
- Голова болит. – мой голос звучал тоненько, жалобно и крайне неуверенно, что было следствием не только моего желания не допустить ошибки в общении, но и всё-таки явно крайне небольшого возраста тела, в котором я прибывал.
- Ха, передай ему — его счастье, что последнего потомка Петра великого не загубил – пусть в церковь сходит и благодарственный молебен закажет. Екатерина Алексеевна! – дама взглядом дала разрешение молодой женщине, которую я предварительно определил как мать.
Та бросилась ко мне, уже не удерживая всхлипов, прижалась целуя. Я в ответ сла́бо обнял её: «Мама!» – тихо шептал это слово, повторяя и повторяя его снова. Тепло пришло ко мне, стало радостно и уютно, даже голова стала болеть явно меньше.
Наше единение прервал строгий голос старшей дамы:
- А где муж ваш, Екатерина Алексеевна? Где племянник мой? Где он? — при каждом вопросе голос становился всё жёстче и жёстче.
- Ваше Величество! – оп-па, так она королева или царица? – Пётр Фёдорович занят военными учениями и… - Закончить свои объяснения ей не удалось, так как её прервал мужчина помоложе:
– В солдатики играет! – с такой усмешкой он это сказал, что стало очевидно его отношение к моему, видимо, отцу.
- В солдатики?! – голос её Величества пахнул таким гневом, что даже по моему телу побежали мурашки, – В солдатики, когда его единственный сын при смерти?
Две пока молчавшие девицы тут же затрещали, осуждая его поведение, называя его бездельником и трутнем.
- Ко мне его – прошипела дама и резко вышла из комнаты, с ней вышли все, кроме мамы и Алексея Григорьевича, который подошёл ко мне, потрепал меня по голове и ласково спросил:
- Хочешь чего?
Я в ответ помотал головой, боль в которой резко усилилась и, сла́бо улыбнувшись, сказал
– Спасибо!
Тот снова ласково улыбнулся:
– Ну, выздоравливай, наследник, выздоравливай! – и тоже быстро вышел.
Я прижался к маме и закрыл глаза.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Итак, разобрались – я Павел, будущий Павел I, тот самый бедный, бедный Павел и творец поручика Киже, неудачливый сын Екатерины Великой, убитый заговорщиками во главе с сыном своим Александром и недолгий магистр Мальтийского ордена – вот собственно всё, что я знал о себе новом из своего прошлого. Та, строгая дама – Елизавета Петровна – Российская императрица, мама моя – здесь всё понятно, пожилой дядька – Разумовский, бывший фаворит и доверенное лицо императрицы, а тот, что помоложе – фаворит нынешний Иван Шувалов. А тётка, что поила меня отварами – нянька моя – Мавра.
