- Михаил Васильевич! Не гоните, выслушайте! – заверещал пострелёнок. Мальчишка был немного похож на Павла – такой же мелкий ростом.
- Ну, говори, малой! – Ломоносов приехал домой, уже отобедав с царевичем, в добром настроении.
- Михаил Васильевич! Я лучший ученик отца Паисия! Я лучше всех знаю грамоту, Писание, греческий, только с латынью… Но я её выучу!
- И что ты хочешь-то, лучший ученик отца Паисия?
-Учиться хочу дальше. А у нас с папой денег мало! Он без кафтана зимой будет! А он у меня один!
- Так, а мамка твоя где?
- Умерла у нас мамка. Горячкою восемь лет назад. Одни мы! А папа в мануфактур-коллегии актуариусом работает. А он честный, и все знают, что честный! – тараторил мальчишка, начиная заливаться слезами.
Ломоносов не смог перенести детских слёз и пригласил ребёнка в дом, где его супруга ещё и накормила голодного мальчишку. Вечером академик отвёз Алёшку домой, где встретился, с уже начавшим волноваться оттого, что сына дома не оказалось, Лобовым-старшим.
-Так, Артемий Иванович! Сын Ваш талант несомненный, учиться он у меня будет пока.
- Да как же мне, Ваше Превосходительство…
- Артемий Иванович, а правду ли Ваш сын говорит, что вы честный человек, до нищеты уже честный?
- Мой грех… Я не могу через себя… Ради сына… Но честь моя… — от всей ситуации и вопросов академика Артемий растерялся и не мог подобрать слова.
- Так, Артемий Иванович! Денег я с Вас брать не буду! Честный чиновник, это такое чудо, что впору либо в церковь бежать, либо, наоборот, Вас самого в Кунсткамеру, в банку заспиртовать! – весело громыхал Ломоносов…
А ночью Алёшке опять снилась мама. Она весело смеялась, даже светилась изнутри.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
От занятий с Ломоносовым меня отвлекло только появление в моей жизни нового персонажа, ставшего весьма важным для меня человеком, весьма близким другом.
Утром после гимнастики, которой я никогда не пренебрегал и завтрака, я зашёл в кабинет, собираясь почитать очередной том энциклопедии Дидро, что мы как раз обсуждали с Ломоносовым. А там меня уже ждали. Молодой, статный, довольно крупный монах с очень умным и пытливым взором.
Когда я вошёл, он сразу встал и поклонился.
- Ваше Императорское Высочество! Я — иеромонах Платон. Здравствуйте!
- Здравствуйте, Ваше преподобие! – в моём ответе ясно читался вопрос.
- Императрица и Алексей Григорьевич просили меня стать Вашим духовным учителем, – мягко улыбнулся в бороду собеседник.
Ох, ты, ёлки-палки! Я совсем забыл, сколько я просил императрицу назначить мне духовного учителя, но тётушка как-то мало обращала внимания на моё духовное просвещение, будучи поражённой европейским духом свободолюбия и лёгкого пренебрежения делами духовными, кои и так были всецело ей подчинены, как главе православной церкви.
