— К твоему сведению, — продолжал Геннадий, — Азин сделал два заявления для прессы. Он сказал, что ни он, ни его отделение не имеют никакого отношения к убийству. Он считает, что таким образом кто-то либо привлекает внимание журналистов, либо, сославшись на ненаписанный Азиным роман, пытается свести счёты с ним самим, либо, что вероятнее всего, старается увести следствие по ложному пути, предлагая выдуманный мотив.
Капа выдержала паузу и, нарочно растягивая слова, произнесла:
— Что-то мне подсказывает, что Азин взялся-таки за написание своего романа…
Паника в отделении лучевой диагностики была невероятная, хотя непосвящённому могло показаться, что всё просто замерло: обычно шумные медсёстры перемещались как тени, беззвучно открывались и закрывались вечно хлопающие двери, в коридоре, где постоянно ульем гудела очередь из пациентов, царила пустота, даже сквозняки придержали свое холодное дыхание… В ординаторской заперлись заведующий отделением, зашедший к нему обсудить очередное заключение Азин и главный врач, и, учитывая, что ни звука не доносилось из-за закрытых дверей, все понимали: это затишье перед бурей.
В середине рабочего дня на экстренно собранной линейке дежурный радиолог прерывающимся голосом сообщил, что во время проведения плановой магнитно-резонансной томографии больной скончался… Точнее, погиб. Никто не мог объяснить, как в комнате, где запрещено хранить любые металлические предметы, оказался кислородный баллон. Во время исследования создаётся сильнейшее магнитное поле, способное притягивать и перемещать металлические предметы с большой скоростью. Непонятно откуда взявшийся баллон буквально влетел в туннель томографа, где как раз находился пациент, и проломил ему череп. Когда пострадавшего достали из аппарата, из нагрудного кармана казённой пижамы торчала записка: «ДОКТОРУ АЗИНУ ДЛЯ ГЛАВЫ № 2»
* * *
Азин брёл по коридору, не замечая никого вокруг, не отвечая на приветствия коллег. Он автоматически вызвал лифт, спустился в подвал, прошёл подземным переходом в морг и открыл дверь в прозекторскую. В этом закутке он провёл больше десяти лет. Над столом, где писались заключения, до сих пор висели его личные фотографии. Кабинет заведующего, куда он переехал семь лет назад, по-прежнему оставался «новым офисом».
Закрыв за собой дверь, Азин продолжал стоять, словно вспоминая, зачем зашёл. Из-за перегородки выглянул взъерошенный интерн.
— Здравствуйте, Александр Ильич.
