— Мламни мручьд! — выругался главарь. — Инжюдн! Инжюдн, ротжколе! — Водила не отреагировал. На следующем повороте главарю пришлось бросить аптечку и вырывать баранку из его рук, чтобы разминуться со стеной. Лидер сорвал с водителя маску и ткнул его двумя пальцами под ухо, после чего вновь перехватил руль и потянул за рычаг под ним. Машина плавно начала тормозить, пока припадочно не задергалась и не заглохла, а вот боец за рулем дергаться только начал. Лидер подобрал с пола аптечку и вытряхнул содержимое на колени, подхватил автоинъектор и разрядил его в шею водителю. Секунды через три дерганье прекратилось, а голова вешнеца безвольно свалилась набок. Главарь приложил два пальца к шее и обернулся ко мне.
— Что ты его сделал? — спросил он с ужасным акцентом.
Такое впечатление, что здесь каждая собака бейсик знает.
— Что ты его сделал!? — повторил он более угрожающе.
— Ничего, — соврал я. Его парализовать должно было, а не убить, но эту информацию я при себе подержу.
— Льеолц ник ол, — сказал он второму бойцу.
Тот потянул свои загребущие ручки ко мне, но я перехватил их и сжал. Если с правой у меня ничего не получилось, то левая сработала как пресс. Затрещали выворачиваемые под бронеперчаткой суставы пальцев и вешнец взвыл как бык на скотобойне. Но триумф длился не долго. Перегнувшись через сиденье, главарь обрушил на мою голову рукоять пистолета. Дальнейшие события в памяти смазались. Помню, что мне силой открыли рот, а потом я захлебнулся в жгучей горечи.
Горечь так и зависла на краю сознания, пока весь мир медленно погружался во тьму. Я будто попал в клетку собственного тела. Как в бреду ко мне пробивались смутные образы и фразы, обрывались и тут же вспыхивали по новой настолько ярко, что оставляли после себя только выжженное во тьме пятно. Я боролся с этими образами, ловил и пробовал удержать, но они вырывались, пока наконец не замерли. Это были две смутные фигуры и невнятный шум. Фигуры медленно обрели краски, очертания стали четче, и я увидел, что одна из них намного выше другой. Так же медленно шум обрел очертания речи, отвратительной местной речи, но как я не силился, не мог вычленить отдельных слов.
— Люг ролмярть нзо епе итгтики спим, шулмрэп, — сказала фигура пониже.
Тот, что был выше обернулся, но лица его я не увидел, поскольку был ослеплен вспышкой.
— Люг ган мярть!
— Кылжтюн, шулмрэп!
Это «шулпреп» звучит уже второй раз. Надо запомнить. Шулпреп-шулпреп-шулпреп.
