Тарент — одна из трех планет, вращавшихся вокруг общего центра тяжести — был агромиром, дававшим значительную часть поставок зерна в Ультрамаре. Этот мир, занимавшийся только сельским хозяйством, отвечал за миллиарды тонн продовольственного производства, тем самым обеспечивая процветание многих других планет Империума.
Префект такого мира был важным винтиком в системе, но Квинту это казалось слабым утешением: он все еще хотел послужить своему ордену как воин. Благодаря открытиям, сделанным лучшими умами древности, он смог шагнуть за пределы, положенные человеку, но дело, ради которого он был создан, стало для него недоступно.
И все же он оставался воином Ультрадесанта, оставался тем, кто стойко исполняет свой долг и добросовестно управляет порученной ему территорией.
— Идем, Нкиру, — сказал Квинт. — Попробуем добиться от мастера Унати подробностей насчет объявленной тревоги.
Воздух в орбитальном командном центре был жарким и сухим, наполненным густыми запахами, которые исходили из размещенных в нишах святилищ Бога-Машины. Вдоль одной стены выстроились гудящие устройства, которые обслуживали сервиторы, напрямую подсоединенные к рабочим станциям. В углу зала располагался старый командный трон, связанный с машинным блоком пучком проводов, что тянулись по полу. С этого трона мастер Унати из Адептус Механикус наблюдал за происходившим как в Аксуме, так и на всем Таренте.
Под командованием Унати находились средства орбитальной обороны планеты: ряд геостационарных ракетных баз, орудийные батареи и небольшая флотилия мониторов. Каждый из этих кораблей обычно двигался вокруг трех планет по эллиптическому маршруту, но на данный момент ни один из них не был показан на орбитальном графике, выведенном на главный пиктер. Вместо этого синеватый экран заполнило размытое изображение чего-то, похожего на крепость, ощетинившуюся шпилями и зловещими донжонами. Квинт знал, что у Тарента таких фортификаций нет, и недоумевал, откуда взялось это жуткое сооружение и почему оно оказалось на экране пиктера в его командном центре.
— Итак, мастер Унати, — заговорил он, едва закрылась внутренняя защитная дверь, — что же вас так встревожило?
— Вот это, — ответил тот, указав гибким как змея мехадендритом на изображение крепости. Квинт вновь взглянул на пиктер, и что-то знакомое померещилось ему в контурах зубчатых стен: в этих пугающих очертаниях проступали черты былого величия, теперь погребенного под новыми нечестивыми постройками.
