— Постой, девица. — Дедок примиряюще поднял руки. — Я не хотел дурного.
— Так и я не хочу, дедуля. Поэтому советую прислушаться к доброму совету. Или, может, есть какое условие, чтобы ты упокоился с миром?
— В том-то и дело — есть, — вздохнул дедок. — Жена моя, Сейка, изменяла мне всю жизнь и до сих пор изменяет. Как подумаю, так из могилы и подскочу.
— И чего ты хочешь? Сам ведь понимаешь, что после смерти прав на нее ты не имеешь.
— Понимаю, — снова вздохнул мой собеседник. — Пусть хоть срок упокоения выждет, а потом уже что хочет, то творит.
— Я передам. Поэтому ложись и спи себе с миром, а мы пойдем.
— Спасибо тебе, девица.
Дедок поклонился в пояс, а стоило подойти ближе, так ущипнул ниже спины. Только занесла руку, чтобы пощечину дать, как он растаял, будто и не было.
— Ромашка? — обернулась я, поняв, что стою одна посреди погоста. — Ромашечка, ты где?
Побежала туда, где видела некроманта в последний раз, и едва не споткнулась о его ногу.
— Ромашка? — Склонилась, затрясла за плечи. — Очнись, миленький. Ты хоть живой?
Похлопала по щекам, а когда тот открыл глаза, прямо камень с сердца свалился.
— Что такое? — спросил он сипло. — Староста где?
— В могилке лежит, — ответила я. — Ты как? Что случилось? Он тебя околдовал?
— Да нет. — Ромашка сел и потер лоб. — Просто, видишь ли, я с детства мертвецов боюсь до одури, а они ко мне шастают.
— Ромаш, ты же некромант. — Я удивленно уставилась на него. — Как может некромант мертвецов бояться?
— А вот так, — фыркнул тот. — Скажем, не сильно приятные воспоминания у меня с ними связаны. Идем уже, что ли?
Я тяжело вздохнула и протянула спутнику руку, помогая подняться. Мы пошли обратно в деревню. Несмотря на поздний час, в окнах домов горел свет. Либо боялись старосту, либо наша хозяйка всем разнесла вести. И я подозревала второй вариант, потому что, стоило ступить на деревенскую улочку, как из домов начали выходить люди и собираться вокруг нас.
— Ну что? — спрашивали они.
— Как староста? Упокоился?
— Что делать-то?
— Позовите сюда Сейку, жену старосты, — приказала я, а Ромашка благоразумно держался у меня за спиной.
— Сейку сюда! Сейку! — загудели люди.
— Ну, я Сейка. — Ко мне шагнула видная, молодая еще женщина. — Че надоть? Че вам мой хрыч старый наплел?
— Слушайте все! — Я заговорила еще громче. — Староста согласился упокоиться с миром, если супруга его Сейка в срок траура не станет ему изменять. А если изменит, он вернется снова.
— У! — Толпа загудела, заволновалась. — Да мы сами за ней проследим! А кто будет к Сейке шастать, тому ноги свяжем.
