— Сдохнуть в каменном мешке? — в голосе девчонки неожиданно прорезалась злость, — спасибо, на этот счет меня просветили человек пять.
Крис невольно закатил глаза, точно манерная танцовщица:
— Замечательно! Подыхай тут, в комфорте! — заявил он и постарался как можно тише отступить в сторону тайного хода.
Но тут девчонка применила самое коварное женское оружие — она заревела! Тихонько, давясь всхлипами, зарылась в подушку, и Крис уже не смог уйти.
— Ладно, прекращай рев, — нарочито грубо бросил он, — если быстро очухаешься, попробуем отсюда сбежать.
Девчонка не спешила успокаиваться, и парень шагнул ближе: неловко, незнающими нежности руками попытался погладить ее по волосам. Шелковистые пряди словно того и ждали — приникли к его пальцам, а Уна потерлась о ладонь головой, словно котенок, ищущий ласки.
Тут в коридоре зашуршали шелка и Крис, нехотя оторвавшись от девчонки, бросился к резной панели. Закрыв каменную пластину, остановился и прислушался: Уну навестила старая Робана. Если верить сплетням, эта крепкая старуха была матерью Господина Гор, но ни он, ни она не подтверждали слухов. Зато властью старуха обладала огромной и непререкаемой.
Слет гаремных шакалов у девчонки был очень плохим знаком — ее попытаются убить, если выживет после ночи у Господина. Впрочем, — тут Крис невольно нахмурился — девчонка уже выжила! И дважды на его глазах. Выходит, он не такой дурак, если пытается вытащить ее отсюда.
Через неделю Уну навестил личный лекарь Господина Гор и нашел ее состояние удовлетворительным. Едва за чванливым молодым человеком в длиннополой зеленой мантии закрылась дверь, в нее тотчас посыпались служанки — готовить наложницу к предстоящей ночи.
Из их болтовни Уна поняла, что с попытки покушения Господин Гор никого не брал в свою постель, и девушке стало страшно. Немало сил потребовалось ей, чтобы прийти в замок и предложить себя вместо сестры, еще страшнее стало, когда на шее защелкнулся ошейник. Но потом ее понесло волной событий — разговор с Повелителем, баня, слуги, острая боль на кончике языка — все смешалось, и это подарило какое-то равнодушие, сохраняющее душу от тяжелых впечатлений. А вот теперь страх набросился на нее с новой силой. Плечи покрылись «гусиной кожей», во рту пересохло, заколотило нервным ознобом. Покачав головой, одна из старых служанок принесла кружку с горячим пряным напитком:
— Пей, Господин ждет.
От этой доброты, приправленной желанием обезопасить себя, из глаз Уны едва не брызнули слезы. Сдержавшись, она выпила все до дна и тихо поблагодарила, стараясь не замечать жалостливых взглядов.
