— В общем, так я и не понял тогда, что меня насторожило. Стал копаться в открытых источниках. Знаешь, много интересного нашел! Ты, кстати, в курсе, что Пушкина хотели в коллегиум отдать? Уже и в карету посадили. Великий поэт так и написал в примечаниях к автобиографии: "Меня везут в П. Б. Езуиты. Тургенев. Лицей". Не окажись у его бати знакомого с Царскосельском лицее, еще неизвестно, каким бы вышел классик… Ладно, не о том! Решил я, не найдя достойной информации, обратиться к первоисточникам. Начал с "духовных упражнений", которые иезуиты рекомендуют послушникам, не говоря уже о тех, кто желает вступить в Орден. Я нашел их описания и методички. Это реально жесть! Полностью ломается психика и собственное я. Сейчас, подожди, найду…
В наушниках раздался стрекот клавиатуры, какой издается ловкими пальцами при скоростной печати.
Воронцов же, воспользовавшись паузой, подошел к окну, наблюдая за снежными хлопьями, стремящимися побить все рекорды по осадкам. Сделав большой глоток из так и не выпущенной из рук кружки, он мысленно протянул: "Лепотаааа!". На душе отчего-то стало легко и спокойно.
— Новичка на месяц запирают, связав обетом молчания, — тем временем продолжил эрудит. — За это время ему надо пройти ряд медитаций, разделенных на четыре блока. Во время одной из первых, — внимание, цитирую, — нужно "представить мысленно огромные языки пламени, и души осужденных, как бы заключенные в раскаленные тела. Услышать упреки, плач и вопли, предание проклятию Иисуса Христа и святых Его. Почувствовать запах дыма, серы, разложения и гнили. Внутренне ощутить горькое — слезы, скорбь и угрызения совести. Представить, что мы сами осязаем этот огонь, как он прикасается к душам и сожигает их"[13]. Вот каково? В общем, не готов оказался я. Слабоват для такого. Сидеть в темноте, один, и молча представлять себя сжигающим грешников… Не мое! Да и… Хотя, это личное. Не важно!
— Подожди-подожди, — встрепенулся Матвей, словно гончая, взявшая след (инстинкт, чтоб его!). — Может, поделишься? Все-таки личные впечатления они самые надежные! Если, конечно, они…
— Ладно, — раздраженно перебил разглагольствования однокурсника Кирилл. — Друг у меня был. Словно старший брат. Имя называть не буду, ни к чему оно… Так вот я вслед за ним в коллегию собрался. Он учиться начал, а я через год поступать планировал. Товарищ мой почти сразу предупредил, что на связь будет выходить редко. Вроде как у них там чуть ли не казарменное положение. Я значения этому не придал. У меня кузен в Высшем офицерском учится, тоже не часто поболтать удается. Вот только выходил мой друг, так называемый, на связь совсем редко. Через девять месяцев считай и увиделись!.. Знаешь, со стороны на него приятно посмотреть: стал спокойным, сдержанным, уверенным в себе, вот только между нами как стена встала с тех пор. Нет больше той легкости в разговоре, душевности, если хочешь! А потом… В общем, он к моей сестренке двоюродной "подкатил". Знал, ведь, сволочь, что я с ней ближе чем с родными общаюсь.
