«По мере того, как приезд Уилера приближался, Скотт становился все более и более угрюмым. Увещевания не помогали. И как случалось множество раз до того, когда я находилась в затруднении, решение пришло по вдохновению. Ночью перед приездом Уилера я легла в Госпиталь Доброго Самаритянина на небольшую операцию, которую мой доктор советовал сделать „когда-нибудь — никакой спешки“. Я выбрала это время, чтобы быть слишком больной для встречи с Джоном Уилером. Скотт отвез меня в госпиталь, утешившись наконец».
Хотя она временами находила поведение Фицджеральда своеобразным, все же Грэхем не считала его непривлекательным. Она рассматривала эти два последних случая как примеры «непрекращающейся нежности Скотта». Ее собственное отношение характеризуют ее слова: «я начала жить, когда он появился». Она рассказывает и о своем желании быть заключенной внутрь своего любовника:
«Я смотрела в его лицо, ища его, стараясь найти его тайну, его чудо для меня, и я говорила, почти молитвенно: „Если бы я только могла войти в твои глаза и закрыть веки за собой, и покинуть весь этот мир снаружи…“
Он обнял меня, и я прильнула к нему…»
Их отношения были аддикцией. Ф. Скотт Фицджеральд и Шейла Грэхем изолировали себя от внешнего мира, пренебрегая своей работой и прервав все свои другие личные отношения в Голливуде. Каждый из них, кажется, чувствовал, что любой опыт был ценным, или вообще допустимым, только если он был опосредован другим. Убеждение, которое стоит за этим чувством — и всеми отношениями — выразила Грэхем, сказав, что «начала жить, когда появился он». Если появляется потребность участвовать во всех аспектах жизни другого, то ее заключительной формой является полный контроль над другим, или уверенность в другом, так что один человек не существует без того, чтобы и другой также не был здесь. Это, в сущности, то же самое, что и наркотическая аддикция, где человек чувствует себя живущим, только находясь под действием наркотика. Предельное утверждение желания быть пожранной любовью — последний отрывок из Грэхем, где она хочет пробраться в разум Скотта, потерять свое сознание в его, и сформировать одно человеческое существо из двух незавершенных созданий.
Фицджеральд претендовал на большинство прерогатив в этих отношениях. Он сохранил за собой право возвращаться на Восток, чтобы навестить Зельду, и приглашать к себе свою дочь, в то время как Шейле это было запрещено. Он также (когда хотел) настаивал на соблюдении своего рабочего расписания, с легкостью вмешиваясь в планы Шейлы. Личное доминирование Фицджеральда характеризовало их отношения даже в тех областях, где он помогал своей любовнице, к примеру, когда он наставлял ее в истории и литературе. Такое мужское превосходство — не то чтобы единственная форма, которую могут принять аддиктивные отношения, но в них это не является чем-то необычным. Не следует интерпретировать это как признак того, что один партнер в большей степени контролирует себя или ситуацию, чем другой. Потребность Фицджеральда в Грэхем была такой же сильной, как и ее потребность в нем. Вспомним описание взаимной потребности при неравных отношениях из «Искусства любви» Эриха Фромма:
