А ведь Андрей Макаревич, любезно сочинивший предисловие к мемуарам «Машина Времени, история группы», мне как-то в сердцах признался: «Вот ты сдохнешь, а книга останется!», подтвердив тем самым тезис – ледяные алгоритмы цифровой эпохи так и не смогли нивелировать пламенную сакральность бумажных фолиантов. Рукописи по-прежнему не горят (© М. Булгаков) и никаким топорам соцсетей так и не удается вырубить нацарапанное пером.
Короче, мне стало очевидно, что портрет Ефремова в исполнении Добровинского будет в буквальном смысле слова напечатан и потом никакие документальные ленты, не говоря уже о байопиках (не сомневаюсь – будут сняты рано или поздно), авторитетностью с трудом экстравагантного юриста сравняться не смогут. И показалось мне это не вполне справедливым.
Поэтому я и решился набросать здесь кое-какие соображения. Нет, я не пытаюсь оправдывать Михаила Олеговича. Всерьез рассуждать об обстоятельствах ДТП и нюансах самого громкого процесса 2020 года – вне моей компетентности. А сочинять нечто из разряда ЖЗЛ – вне здравого смысла. Я просто собрал свои диалоги с Михаилом и добавил публицистические метки. Потому что нынешний образ «мерзавца-алкоголика» запредельно демонизирован недоброжелателями во время баталий в соцсетях. Резонансное ДТП на Садовом неожиданно (для меня во всяком случае) спровоцировало какое-то цунами лютой ненависти к заслуженному артисту Российской Федерации ровно через четверть века после того, как он это звание получил.
Конечно, Михал-Олегыча святым назвать нельзя.
При всей его покладистости и доброте природной Миша включал порой буйный гусарский нрав. Не на ровном месте знаменитый отец отправил его в армию от греха (мы об этом с Михаилом Олеговичем обмолвились в одной из приведенных здесь бесед). При мне (это было на излете 80-х) Ефремов избил безобидного журналиста за то, что тот, по мнению актера, некорректно сравнил тогдашнюю его возлюбленную Наталью Негоду (ставшую секс-символом советского кинематографа после премьеры «Маленькой Веры») с голливудской секс-иконой Мэрилин Монро (на обложке таблоида красовались фото с выносом «НН и ММ»)
Пил, помню, Михаил яро. И порок этот упрямо не признавал своим. Его старшая сестра Анастасия Олеговна мне как-то написала в Фейсбук-дискуссии, что, мол, надо просто БЫТЬ ЗА МИШУ и все. Само собой, всем родным + соратникам иначе нельзя. Но, повторюсь, мне Ефремов не брат и если я с ним и выпивал, то давно, в конце 80-х прошлого столетия. Однако мне, тем не менее, не ясен генезис неприязни. Суровой неприязни в отношении актера, которую трагедия 8 июня выявила в прессе и социальных сетях.
