1991-й год?
– Да даже раньше, году в 1987-м уже было понятно. Самое счастливое мгновение моей жизни, конец коммунистической фигни и Советского Союза.
Тогда понятно, что была эйфория. Но во всей этой трансформации стояли люди; где угодно, такими колоннами стояли и продавали будильники, чайники и стаканы, я не знаю, кофточки.
Вот вся эта пертурбация, она научила русских людей (ну, или российских людей) думать о деньгах. До этого советские люди о деньгах не думали.
Ну, некоторые, наверное, думали.
– Ну, всегда есть люди, которые о них думают. Всегда есть умные люди, но их мало. А тут вся страна достаточно резко поумнела. И стала как бы думать. И мы еще до сих пор не отошли. Это будем еще отходить лет 20 точно.
А надо отходить?
– От той халявы, которая была? Конечно, надо.
NBВ контексте заявления Михаила Ефремова о своей лояльности власти и признания, что все антипутинские экзерсисы это просто работа, игра, etc., в соцсетях стали размышлять и о мотивации его партнеров по этой самой работе. А я задолго до скандала с ефремовским ДТП напомнил у себя в аккаунте, как Дима Быков для нашего совместного проекта МОСКОВСКАЯ КОМСОМОЛКА (что была создана Березовским для борьбы против Лужкова, чтобы помочь Путину тогда, 20 лет назад) писал:
«Лояльность в России – дело опасное: стоит Пушкину или Пастернаку захотеть, “в отличье от хлыща в его существованье кратком, труда со всеми сообща и заодно с правопорядком”, – как тут же торжествует правота хлыщей, потому что очередной символ русской государственности оказывается сатрапом и душителем… Поэтому, чтобы быть всегда правым, как Явлинский, – надо заранее поджимать губы и говорить о том, что опять ничего не выйдет. Что главная задача прессы – долбать власть. Что обязанность интеллигента – быть в оппозиции. И прочий протухший набор».
Мне другой экс-коллега Александр Перов этот пассаж откомментил:
Удивительное дело: пишут и говорят так, как будто мечтают, чтобы слово их осталось жить в веках. Потом переобуваются в прыжке – и приземлившись, даже не задумываются о том, что слово-то так и осталось жить в веках. И его можно загуглить… С одной стороны, мне нравится современная жизнь, потому что врать о своем прошлом сделалось бесполезно. Все зафиксировано. С другой – мне грустно. Ибо публика, которая полагает себя (да хер с ним, не важно, кем), плевать хотела из своей ямы на весь белый свет и в том числе на собственные изречения 10–20-летней давности.
