На бледного Романа было жалко смотреть, а хотя… Нет, не жалко, припомнила я, как он себя вел в прошлом.
– Д-д-да, нет, я не знаю, – пролепетал Роман. Глаза его быстро бегали по гостям, надеясь найти сочувствие, но находили лишь насмешку. Многие вспомнили, как он вел себя с бедной девочкой, и сейчас откровенно потешались, глядя на него и девчонку, пышущую праведным гневом.
– Так вот, мой ответ, резкое и категорическое НЕТ!!! – прокричала она, и, глядя на быстро убегающего Романа, с улыбкой повернулась к гостям, с удовлетворением наблюдавшим за развитием конфликта.
– Прошу прощения за этот срыв, просто немного устала, – слегка смущаясь, сказала Ника и, подхватив меня за руку, потянула к стайке девчонок, многие из которых раньше учились с нами и сейчас смотрели на нее с немым восхищением. И вновь добро победило зло, фанфары, салют и хвалебные строки в «Имперском Вестнике» под заголовком «Ника Изборина – победитель долбое…, в смысле, нехороших парней». По-моему, хорошо звучит!
Кстати, наша одноклассница, Катя Наумова тоже поступила в академию. У нее внезапно обнаружился слабый дар огня, и она, хоть и с натяжкой, смогла пройти конкурс. Девушка она была, откровенно говоря, хорошая, и мы были искренне за нее рады.
Остаток дня прошел спокойно, к нам никто не подходил, да и мы не горели желанием с кем-нибудь общаться. Не дождавшись окончания приема, мы с кипящим от злости отцом уехали домой.
Поздним вечером отец рвал и метал, не находя себе места в собственном имении. На голову Ники сыпались упреки и обвинения в предательстве семьи.
– Давно ли вы стали «дамами высшего света»?!!! Местные женихи Вас не устраивают?!!!, – кричал он. – Вы подумали о том, что теперь они будут мстить, после такого-то при людного позора!!!
Все наши попытки возразить и оправдаться он отметал сходу, ничего не желая слушать.
– Завтра же поедешь и извинишься перед ним!!! И с радостью, я повторяю, с радостью примешь его предложение!!! И, доведя Нику до слез, хлопнул дверью комнаты и ушел к себе.
– Ноги моей больше не будет в этом доме! – теперь уже разбушевалась Ника. – Не знаю, как ты, а я сваливаю к дяде. Он меня точно в обиду не даст. Деньги есть, на билет хватит, а он пусть сам на нем женится, если так хочет.
Я посмотрела на нее и молча стала собирать вещи. Куда она одна без меня? Впервые в жизни стены родного дома стали мне чужими. Было горько и грустно – за нее, за себя, за отца, ставшего таким тряпкой и лизоблюдом.
