Ботинок глубоко и тяжко вздохнул, втянув бока, и снова выдохнул…
Мамочки, это совсем другое, чем я могла ожидать! Он был живой, разумный, он дышал и приглашал вступить с ним в контакт!
Это был первый мой трип, и я совершенно не знала, что со мной будет. Целых полчаса после приема грибов напрягала все свои пять органов чувств, пытаясь выдавить что-нибудь необычное из своего восприятия. Но ничего не происходило, и я стала уже разочаровываться и грешить на кого-то из незаконопослушных участников длинной цепочки, через чьи руки ко мне попал пакетик с псилоцибиновым зельем. Но напрасно плохо думала о людях…
Происходило это в июне на краю света – у кромки северного Байкала, только что освободившегося ото льда, отсюда и зимние меховые ботинки. Сейчас был полдень, поэтому ботинки я сняла, поставила рядом с собой, погрузив босые ноги в чистейший песок, сверху раскаленный, но чуть глубже совершенно ледяной. Сидела на крошечном островке горячего песка и ждала прихода. Строго говоря, это был не островок, а полуостровок, потому что я была окружена кедровым стлаником только с трех сторон, а с четвертой – прямо передо мной – свинцовой гладью уходил к горизонту Байкал.
Когда ботинок вздохнул, это было приглашение к путешествию. Я повернула голову вправо – там, в глубокую глубину, в неведомые дали, змеясь, убегали-манили коридоры в межветочное кедровое пространство. Взглянула на солнце сквозь левую руку – алеющие линии, огибающие пальцы, вдруг набухли кровью, капли под собственной тяжестью налились и заструились вниз, кожа сморщилась, полопалась, прямо на глазах гниющее мясо стало кусками отваливаться от гладких белых костей. Пошевелила изящной костлявой кистью руки и расхохоталась: вот теперь я доподлинно знаю, что никакой смерти нет! Я скелет, и мне не больно, не страшно, я двигаюсь, и столько потрясающего вокруг! Меня обуяла жадность – за что первое схватиться?
Пролетела огромная чайка. Крылья описали сложную траекторию, от них в воздухе, пардон, эфире разошлись радужные круги. Крик разложился на составляющие, которые тут же трансформировались в небесную симфонию – ряды ангелов с золотыми арфами исполняли ее как-то так божественно, что у меня от счастья полились слезы. Я поняла, что могу ускорять или замедлять время, регулировать величину видимого от макро до микро в немыслимом диапазоне.
«Немыслимом» – земное слово. Со словами вообще оказалось сложно, нет их, таких слов, в языке, чтобы описать здешние ощущения. Скорость, с которой все происходило, сверхсветовая. Опять земное слово. Надо будет записать свои озарения, чтобы потом, вернувшись в тривиальный, ничтожный обыденный мир, прочесть то, что здесь, в этом необыкновенном, волшебном, уникальном мире, понимаешь без всякого напряжения, без тяжелейшей аналитической работы. Просто видишь мир насквозь и точно знаешь, что это так, а не иначе.
