Раздался перестук бусин, и Ранд оглянулся – вошли облаченные в белые одежды молчаливые гай’шайн. Они начали собирать блюда и кубки, поданные для Ранда и вождей; еще один гай’шайн, мужчина, поставил на стол большой серебряный поднос с закрытыми тарелками, серебряной чашей и двумя большими глиняными кувшинами в зеленую полоску. В одном из них наверняка вино, в другом вода. Женщина-гай’шайн внесла зажженную лампу и пристроила ее возле подноса. Небо в окнах окрасилось желто-красными цветами заката; в кратком промежутке между раскаленной печью и морозным ледником воздух и в самом деле был свеж и приятен.
Когда гай’шайн удалились, Ранд встал, но уходить не спешил.
– Как ты считаешь, Натаэль, каковы мои шансы в Последней битве?
Асмодиан, потянувшийся за своими красно-синими шерстяными одеялами, лежавшими за подушками, замер и поднял глаза на Ранда, в своей странной манере склонив голову набок:
– В тот день, когда мы встретились тут, ты… нашел на площади какую-то вещицу.
– Забудь об этом, – хрипло отозвался Ранд. Он нашел не одну вещицу, а две. – Все равно я ее уничтожил. – Ему показалось, будто плечи Асмодиана слегка поникли.
– Тогда… Темный… уничтожит тебя. Что до меня, то в тот час, когда я узнаю о его освобождении, я вскрою себе вены. Если у меня будет такая возможность. Быстрая смерть намного лучше того, что тогда ожидает меня повсюду. – Он откинул в сторону одеяла и уселся, мрачно уставившись в никуда. – Наверняка смерть лучше безумия. Теперь оно грозит мне в той же мере, что и тебе. Ты порвал оберегавшие меня от безумия узы. – В голосе его не было горечи, одна безнадежность.
– А если бы существовал иной способ защититься от порчи? – спросил Ранд. – Если можно было бы как-то избавиться от нее? Ты все равно убил бы себя?
Лающий смех Асмодиана был едок, как кислота:
– Забери меня Тень, видно, ты возомнил себя чуть ли не проклятым Создателем! Мы мертвы. Мы оба мертвецы! Неужели гордыня застила тебе глаза и ты ничего не понимаешь? Или ты просто непроходимо туп? Ты, потерявший надежды пастух?!
Ранд держал себя в руках.
– Тогда почему бы не покончить со всем разом? – срывающимся голосом спросил он. «Я не настолько слеп и вижу, что` вы с Ланфир затеяли. Я не такой уж тупица, коли одурачил ее и поймал в ловушку тебя». – Раз нет никакой надежды, ни единого шанса, даже малюсенького… почему ты еще жив?
По-прежнему не глядя на юношу, Асмодиан потер нос.
– Как-то я видел висящего на утесе человека, – медленно произнес он. – Тот висел на обрыве, и скала крошилась под его пальцами… Ухватиться он мог лишь за пучок травы – несколько длинных стебельков, корни которых едва цеплялись за камень. Это был единственный шанс вскарабкаться обратно на утес. Вот за него он и схватился. – Асмодиан вдруг коротко и невесело рассмеялся. – Он же должен был знать, что они легко выдернутся.
