Пятница выдалась очень жаркой, впрочем, как и предыдущие дни на этой неделе. Ни одного облачка на небе. В последние годы лето било все показатели по высоким температурам. Начало же сентября не принесло облегчения, летних ливней ожидать уже не приходилось, а солнце, взявшись за работу, пыталось выжечь все. Палящие лучи испаряли даже те капельки пота, которые мелкими струйками текли по русым волосам П. Алекса, выглядывающим из-под выгоревшей фуражки с темным пятном от когда-то сверкавшей спереди кокарды. Тусклые голубоватые глаза старого полицейского не выражали ничего. Одетый в потертую светло-серую форменную рубашку с темными прямоугольниками на плечах, где в свое время карточками пестрели сержантские погоны, и порядком вышарканные когда-то черные джинсы, опираясь на изготовленную из слоновой кости трость, сверху загнутую крюком, в другой руке неся массивный саквояж, Роди подошел к древнему двухэтажному зданию. Достал платок, приподнял фуражку, вытер лоб, потом массивный, слегка сиреневатый нос и пухлые блеклые губы. Двухэтажное строение из кирпича покрытого во многих местах облупившейся штукатуркой, перед дверями которого остановился П. Алекс, когда-то было кинотеатром с устаревшей системой «Dolby surround», но сейчас являлось ничем иным, как публичным домом. Однако зал, в котором когда-то в прошлом веке показывали широкоэкранные кинофильмы, три дня в неделю арендовался под тотализатор «Крысиные бега». Мадам Ружье, держательница борделя, известная тем, что любила, сидя на крыше, пострелять по кружащим в небе грифам, никогда не была против подобных видов развлечений, приличный процент денег от которых оседал в ее карманах.
Роди бросил взгляд на рекламную вывеску, изображавшую полногрудую сеньору, у которой периодически до колен опускались, а потом поднимались на место розовые картонные панталоны. Он улыбнулся, видимо вспомнив что-то из прошлого. Рядом с Алексом на покрытый песчаной пылью асфальт присел белый бультерьер с рыжими и черными пятнами. На крыше, рядом с невысоким поребриком, торчал большущий пляжный зонт, под которым на стульчаке восседала сама Мадам Ружье, обмахивавшая себя веером. Роди крикнул:
– Buenos dias, senorita [6], – и изобразил поклон.
Однако хозяйка борделя проигнорировала П. Алекса, и это было понятно. Он уже не мог нагрянуть внезапно с полицейской проверкой, принося ей очередные неприятности. Всем было известно, что Мадам Ружье промышляет продажей героина сутенерам и проституткам, а заработанные деньги хранит между своими гигантскими сиськами. Оно было бы еще ничего, но ведь мадам категорически не желала приобретать лицензию, положенную по закону на торговлю наркотиками. А это уже нарушение административного кодекса. Да и акциз, соответственно, не платился, а это уже пахло если не тюрьмой, то большущими штрафами точно.
