Добраться до места не составило труда, благо трамваев в Милане так же много, как и белых такси, да и ходят они как часы. Я птицей взлетел по лестнице, не дожидаясь лифта, благо физическая форма позволяла. Перед самым моим носом вдруг распахнулась дверь, и из неё вылетел подвыпивший полуголый молодой парень. От него так несло перегаром, что ошибиться было невозможно. Я решил переждать бурю в сторонке.
‒ Vecchio schifoso! (Мерзкий старикашка!) ‒ проорал парень в приоткрытую дверь, натягивая брюки.
‒ Zoccola! (Шлюха!) ‒ прорычал из глубины студии знакомый голос.
‒ Va fa’n’culo! Ciucciami il cazzo! (Пошёл в задницу! Отсоси у меня!) ‒ нарывался парнишка, тем не менее, в темпе вальса натягивая кроссовки.
‒ Mille cazzi nel tuo culo! (Тысяча членов тебе в задницу!) ‒ «Чезаре щедр не на шутку», ‒ усмехнулся я, наблюдая, как парень подхватил с пола рубашку и начал спускаться по лестнице, придерживаясь стеночки. Героизм его закончился.
‒ Ceffo! (Сволочь!) ‒ огрызнулся он напоследок.
Я проводил сочувствующим взглядом, видимо, уже бывшего любовника моего крёстного и вошёл в студию. Чезаре принадлежал весь этаж этого довольно старого здания, построенного из красного кирпича в стиле ломбардийской романики. Таких было много в Милане, являющим собой переплетение многих эпох и стилей. Кому этот город только не принадлежал? И все оставили в нём свой след. Чезаре как разъярённый лев метался по студии. Чёрные волосы ниже плеч были взъерошены, тёмные густые брови нахмурены, в глазах сверкали молнии. Мышцы на тренированном подтянутом теле играли, оживляя многочисленные татуировки. Платок, повязанный на запястье, серебряные кольца на пальцах, голый торс и обтянутая кожаными штанами задница. Мой крёстный во всей красе. Я деликатно покашлял, привлекая к себе внимание.
‒ Che cazzo vuoi? (Какого чёрта тебе надо?) ‒ гаркнул он, резко развернувшись. Его глаза мигом расширились от удивления. ‒ Марко?
‒ А кто же ещё? Твой любовник изволил смыться, ‒ улыбнулся я.
‒ Правильно сделал, паршивец! Мадонна! Я его обогрел, а он… Терпеть не могу шлюх, ты же знаешь, ‒ выругался Чезаре, попутно сгребая меня в медвежьи объятия. И этого дикого мужика один из моих друзей назвал «гламур-тужур»? Наивная простота! Хотя, если Чезаре хотел, он мог выглядеть настоящим светским львом. ‒ Ты, наконец, смог вырваться?
‒ Точно, что вырваться, ‒ вздохнул я, утаскиваемый на ту половину жилья, где располагалась кухня. ‒ У меня огромная проблема, Чезаре.
