Легко было сказочникам тянуть: "Скоро, мол, сказка сказывается, да не скоро дело делается". Оговорятся таким манером и начнут по три, а то и по семь раз одно и то же пересказывать. Современному писателю куда труднее: только написал "глава вторая", а жизнь шестую дописывает. Вот и приходится современному советскому писателю в сапогах-скороходах бегать. Он бежит, впереди него несутся читатели, позади - критики. Читатели кричат: "Догоняй!", а критики злорадствуют: "Отстал, отстал, отстал!"
При таких темпах писателю спать нельзя. Вот он и попал на обширную территорию завода "Сельмаш" в часы, для литературы не положенные: ночью, когда закончилась вторая смена.
И угодил как раз вовремя, когда Карасев, Голованов и Татарчук выходили из цеха. Пошли они к проходной и видят на подъездных путях изо всех сил старается паровозик-кукушка. Только вот что странно им показалось: обычно кукушка вывозила со двора готовые машины, а на этот раз тащила машины на двор. Хоть машины в ящиках, но чутье машиностроителя здесь не ошибется.
Когда кукушка протаскивала платформы мимо фонаря, успели рассмотреть на ящиках марку завода "Станкострой".
- Похоже, к нам приехали! - сказал Татарчук.
- Случайно не завезут, адресом не ошибутся! - ответил Голованов. - Теперь, ребята, держись, чтобы нам из первых последними не стать...
О том, чтобы не стать последним, по-своему думал и Игорь Куликовский, работавший в этот день в дневной смене... С этой мыслью он и отправился вечером в кино, где шла картина с интригующим, но не слишком мудрым заголовком: "Она - дочь своей матери".
Но о Куликовском расскажем потом. А сейчас проводим до дома (если только сумеем это сделать!) трех друзей: Карасева, Татарчука и Голованова.
Рассуждая о содержимом привезенных на завод ящиков, они благополучно миновали ярко освещенные кварталы около завода и свернули на улицу Строителей.
Шли они не по тротуарам, а как полагается старожилам, срезая углы и тем самым предельно сокращая расстояние. Совсем неподалеку от улицы Строителей, пересекая наискось темную площадку законсервированной стройки, они услышали женский крик:
- Помогите!.. Товарищи, помогите!..
Все трое, не обменявшись ни одним словом, ринулись на зов.
2.
Сказать, что в поселке царили тишь да гладь, значило бы согрешить против истины. При великом многолюдстве бывало всякое. Затеют, скажем, ребятишки на улице игру и разобьют стекло, или соседская кошка полакомится чужим цыпленком, или какой-нибудь именинник выругается во всеуслышание на людной улице, или просто две домохозяйки не поладят из-за бельевой веревки - вот и поднимется шум. В девяносто девяти случаях из ста такие ссоры без услуг милиции заканчивались добрым миром: не в характере русского человека долго сердиться, портить нервы по мелочам.
