Мы с Воеводиным предполагали, что Деда убили во время покушения, хотя тот факт, что тело обгорело, вызвал у нас сомнения. Да, кортеж мог столкнуться с повелителем огня, но Дед ведь был не новичок в боях и дуэлях. Да и парни, всегда его сопровождавшие, были не лыком шиты. Чтобы произошла такая бойня, которую обнаружили прибывшие следователи имперского корпуса, перевес в силах должен был быть основательным. Да и как Дед мог попасть в ловушку? С его развитым даром он почувствовал бы засаду за пару километров! А всё оказалось намного проще. Всего лишь предательство.
Дед сразу же после того, как инсценировал мои похороны, начал вести себя крайне осторожно и осмотрительно. А в последний год так вообще стал чуть не невидимкой, появляясь лишь на официальных приёмах в императорском дворце, от которых никак было не отвертеться. Даже свои обязанности Советника государя выполнял, пробираясь в Зимний Дворец как шпион. Такому поведению было объяснение ─ три покушения за пять лет! Кто-то объявил охоту на лучшего менталиста российской империи. Дед неплохо уходил от присмотра, в том числе и от глаз подчинённых своих старых проверенных друзей. Ни Аксаков, ни Мережковский не могли его отыскать, если он этого не хотел.
Дед обладал одним из самых больших состояний в стране, за которым нужен был пригляд. Раз в месяц он встречался со своими поверенными, проверяя, как идут дела. Эти встречи всегда носили конфиденциальный характер. В тот раз Дед должен был с кем-то встретиться, о ком он не стал говорить ни мне, ни Воеводину. Но по его лицу было заметно, что ехать ему не хотелось. Видимо, с тем человеком у него были не самые лучшие отношения.
─ Петька человек не плохой, но и не хороший. Я не уверен в том, что именно он меня предал. ─ Дед нехотя начал говорить, когда я потребовал ответы на свои вопросы. Прошло пять лет в незнании и тревогах. Я имел право знать! ─ Петька всегда завидовал, втайне мечтая занять моё место. Я, конечно, знал об этом. А он знал, что я знаю. Дилемма. За это он меня и недолюбливал. Просто за то, что я видел его до самого донышка. С детства. А предать?
─ А зачем ему это делать вообще? Я ведь официально погиб. У тебя больше не было наследников. После твоей смерти Пётр так и так унаследовал бы и титул, и имущество.
─ Между прочим, я ещё не старый мужчина. В самом расцвете лет, ─ возмутился Дед, идя рядом со мной по дороге. Я слушал его, а сам не мог не бросать взгляд на то, как его призрачные светлые туфли не касаются асфальта.
