Утром следующего дня кортеж Домбровского, а следом и мы с Троем поехали бороздить просторы Кауай на автотранспорте. После моей эскапады в Милане, светить своими рыжими волосами перед Лукасом мне было не с руки. Я тщательно повязал бандану, спрятав под неё волосы, надел солнцезащитные очки, белую футболку и свободные штаны с кучей карманов. Если не слишком присматриваться, то схожесть с дамочкой из лифта можно и не заметить. Как вспомню, какими глазами смотрел на меня Лукас, становится и сладко, и горько. Он видел во мне тогда не меня, а образ. Мираж, который я придумал сам. Уж такая у меня внешность, при желании и умении я могу быть очень и очень разным.
Покатавшись вдоволь по острову, мы остановились полюбоваться красотами водопада Вайлуа. Потрясающее место. Я, не боясь подозрений охраны Домбровского, как заправский турист, щелкал камерой, фотографируя всё вокруг. А Инессу, кажется, прорвало. Краем глаза я заметил блестящие слезинки, что покатились по её щекам. Лукас приобнял её сзади, а я сделал один из самых лучших снимков за последнее время. Стройный стан ещё молодой и очень красивой женщины ласкала струящаяся ткань нежно-голубого длинного платья, лёгкая шёлковая шаль небрежно обнимала плечи. Сильная рука Лукаса придерживала её за тонкую талию, а второй он пытался убрать с лица Инессы непослушную тёмную прядь, которую так не хотел отдавать игривый гавайский ветерок.
— Он поймёт сейчас всё, — внезапно тихо произнёс Трой, возникая перед моими глазами. — Ты не можешь оторвать от него взгляд. Это заметно. Один из охранников начал уже поглядывать.
— Чёрт, — тихо выругался я, немного отворачиваясь от застывшей пары. — Мне нужно ещё хоть несколько кадров.
— Доверься мне, — сказал Трой, и положил руки мне на затылок. Другой рукой он так быстро снял с меня очки, что я даже охнуть не успел. А затем и не смог. Чувственные горячие, чуть сухие от ветра губы, накрыли такие же мои. Я не ожидал этого, но… Что-то сработало. В этот момент Инесса повернулась лицом к Домбровскому. Он притянул её к себе, и кончиками пальцев поймал очередную слезинку. А потом Лукас поднял голову, и заметил нас. Время словно остановилось. В этот странный момент я ответил Трою на поцелуй, а Лукас медленно выдохнул. Глаза в глаза, но чужое дыхание во рту, не те руки обнимают тело, не тот человек рядом. Но возбуждение накрывало меня медленной волной. Я поднял руку с камерой, и, словно невзначай, устроил её на плече Троя. Щелчок, еще один. Я был уверен, что чуткая оптика поймала все нюансы эмоций на лице Домбровского. Трой отпустил меня, и заглянул в затуманенные глаза. Я же заметил промелькнувшее на лице Лукаса то ли сомнение, то ли узнавание.
