.
25 января 1878 г. Сухомлинову удалось хитростью занять город. По предложению начальника штаба отряд был остановлен генералом Чернозубовым при выходе из ущелья, за холмом, заслонявшим Гюмурджин. Сухомлинов с небольшим конвоем из трех казаков и трубачом-переводчиком отправился к местному каймакаму (в Турции титул правителя округа), как представитель начальника «больших русских сил» головная колонна которых остановлена, чтобы избежать тяжелых последствий для населения. Командир 30-го Казачьего полка полковник Греков вспоминал: «Стоим себе да ожидаем, вдруг глядь-поглядь – что за суматоха поднялась в городе, скачка на лошадях какая-то, даже выстрелы. Думаю себе: „Ну, попался бедный Сухомлинов! Что как ему плохо теперь приходиться? Вперед идти бы, на выручку". Генерал, видя в городе это необыкновенное движение, приказал на всякий случай посмотреть винтовки, – как бы, часом, не пришлось еще подраться и близ моря. Но вот скачет от Сухомлинова казак с запиской, в которой тот приглашает отряд вступать в город»>78.
Как оказалось, войдя в город, наш разъезд быстрой рысью направился прямо в конак (правительственное здание у турок). Стоявшая во дворе пехота до 50 человек и около 20 конных драгун султанской гвардии растерялись от внезапного появления такой делегации. Караул поспешно стал в ружье, но не проявил никаких враждебных намерений, – напротив, даже отдал «воинскую почесть»>79.
При встрече с представителями городского совета и командиром турецкого батальона Сухомлинов предъявил ультиматум последнему: «Я просил передать ему, что война приходит к концу и от него зависит теперь сохранение этого города в целости. Пусть его батальон сложит свое оружие в цейхгауз, поставит своих часовых. Мы введем тогда в город только отряд конницы. За порядок ручаемся и, наверное, долго оставаться здесь не будем»>80.
Городские власти, пораженные неожиданным появлением русского офицера, беспрекословно согласились с выдвигаемыми условиями, а партия турецких всадников тотчас же выехала со двора конака в Кара-Агач>81. Вскоре сводный отряд, встреченный самим каймакамом, полковником турецкой службы и архиереем греческим Иеронимом, под звуки хора трубачей шел по улицам Гюмурджина.
Расквартировавшись, Сухомлинов отправился на местную телеграфную станцию и взял под контроль всю корреспонденцию. До глубокой ночи он пытался связаться с вышестоящим командованием, так как от турецкой стороны непрестанно сообщалось о заключении перемирия обеими воюющими сторонами. Однако, так и не получив достоверной информации о перемирии, Сухомлинов опечатал телеграф, прервав все сообщения. На станции был поставлен часовой и приняты меры по охране и разведке.
