– Штаб фронта делает все возможное, чтобы как можно скорее установить полную картину положения в районе Миллерово, товарищ Сталин. К нам поступает масса противоречивых сведений, не позволяющих установить точную картину. Только по этой причине мы не смогли своевременно доложить вам о судьбе этих армий, – с трудом выдавил из себя маршал, напряженно смотря поверх лысины помертвевшего от страха Хрущева.
– Ставка не может ждать, когда вы наконец сделаете это. Доложите, что вам известно по окруженным частям на данный момент… – потребовал вождь.
– По непроверенным до конца данным в окружение под Миллерово попали соединения 9-й армии. Соединения 38-й и 24-й армий ведут ожесточенные бои в районе Никольского и Калитвы соответственно. Мы стараемся как можно быстрее восстановить связь с окруженными армиями, товарищ Сталин, но пока это не удается.
– В сложившейся обстановке будет правильным изъять 9-ю и 24-ю армию из состава вашего фронта и передать их Малиновскому. Что касается 38-й армии, то вы должны полностью сосредоточить на ней все свои усилия по восстановлению управления и вывести её дивизии к Дону на соединение с войсками 57-й армии, – приказал Сталин маршалу. – В сложившейся обстановке это максимум, чем Ставка может помочь фронту. Все остальное – это ваша забота и ответственность, товарищ Тимошенко.
Обрадованный маршал схватился за решение Ставки, как утопающий хватается за соломинку, но все его надежды были напрасными. По злой иронии судьбы войска, переданные под управление генералу Малиновскому, сумели вырваться из немецкого окружения и сохранили свои дивизии, чего нельзя было сказать о 38-й армии. Под удар немецких войск попало шесть дивизий, из которых пять прекратили свое существование.
Трагедия 38-й армии вкупе с неудачей харьковского наступления стала последней каплей, переполнившей чашу терпения Сталина. Он снял маршала Тимошенко с поста командующего вновь созданным Сталинградским фронтом и заменил его генералом Гордовым.
Тем временем командующий Южным фронтом генерал Малиновский, выполняя приказ Ставки, отводил свои армии за Дон, который, по замыслу Ставки, должен был стать оборонительным рубежом на пути немецких войск. Москва не строила больших иллюзий, что потрепанные войска смогут остановить на восточном берегу Дона немецкую «паровую машину», но считала его серьезным рубежом, способным помочь выиграть время для подтягивания и переброски резервов.
Главным центром обороны на Нижнем Дону Ставка не без основания считала Ростов. После декабрьских боев город был основательно укреплен. Подступы к нему прикрывали минные поля, противотанковые рвы и надолбы, а также бетонные укрепления. Все это предполагало, что борьба за город будет долгой и сложной, но этого не случилось.
