Ровно в 13 часов 30 минут заговорили наши пушки. На переднем крае гитлеровцев еще рвались снаряды, как реку форсировали танки капитана Джемиева с десантом мотострелков. Одновременно в атаку пошла и рота капитана Суркова. Начался бой в глубине немецкой обороны.
Гитлеровцы были ошеломлены неожиданным ударом и бежали, бросая оружие, технику. Нина и ее подруги вместе с гвардейцами батальона преследовали отступавшего врага.
Вражеские автомашины, пушки, минометы были исковеркали взрывами, раздавлены тапками. По заснеженной целине бродили одинокие лошади. То там, то тут валялись скрюченные трупы немецких солдат.
Нина старается не смотреть на эту мрачную картину и шагает по хрусткому снегу, глядя под ноги. Каждый новый километр дается все труднее. Плечи оттягивают винтовка и вещмешок. Северный ветер до ломоты студит руки, обжигает щеки.
В попавшейся навстречу деревеньке догорают две избы. Около одной в снегу лежат трупы старика и девочки. Посреди единственной улочки на ветле висит какой-то подросток. На груди фанерка с грозным для оккупантов словом — «партизан».
Недалеко от деревни Демешкино батальон попал под сильный минометно-пулеметный обстрел врага. Бойцы начали зарываться в землю на окраине перелеска.
— Вон, где фрицы засели, — показала Аня на холм, который виднелся впереди.
— Да, без артиллерии их оттуда не выбьешь, — расчищая под собою снег, проговорила Нина.
— Вот, паразиты, и головы поднять не дают!
— Подожди, еще и самолеты объявятся, куда тогда прятаться станем?
— А мы по ним из винтовок стрельнем прицельным.
— Это тебе не куропатки. Они тоже стреляют… Слышишь, Аня, где-то уже гудят?
— «Юнкерсы». Ноют, противно слушать…
Вскоре лес застонал от взрывов. Вверх поднимались султаны земли и снега, валились сосны.
С истошным воем «юнкерсы» пикировали на лес, и в эти мгновения по спине у Нины пробегали мурашки. Она закрывала уши руками, чтобы не слышать их душераздирающего завыванья, и зарывалась головою в снег. Одна из бомб упала неподалеку, и отлетевший мерзлый ком ударил ее по плечу.
Рассыпав смертоносный груз, «юнкерсы» скрылись за холмом. Стало поразительно тихо.
— Аня, живая?! — приподняла голову Нина и посмотрела в сторону подруги.
— Все в порядке!
— А меня в плечо мерзлым комом стукнуло. Болит…
— Ничего, до свадьбы заживет!
Недалеко кто-то застонал. Нина прислушалась. Стон повторился.
— Аня, раненый! Надо помочь, — поползла Нина по снегу на стоны.
У сосны, вывернутой с корнем, Нина увидела бойца. В руке он сжимал автомат. По его щеке к подбородку полз ручеек крови. Шагах в пяти от него, сжав пальцами почерневший снег, лежал еще один боец. Услышав шорох, раненый настороженно приоткрыл веки, но, узнав своих, успокоился и прошептал:
