Марфа не ожидала услышать такой честный ответ, но разве наставница хотя бы однажды лгала ей? Марфа заглядывала в глаза настоятельницы и уже понимала, что Дора сразу поняла, кем являлся прихожанин. И, возможно, ей даже не потребовалось для этого каких-либо доказательств, в отличие от самой Марфы.
— О чем ты думаешь, дочь моя? — Дора словила мрачный взгляд воспитанницы.
— Я думаю о том, что вы образцовая слухарка, наставница, — ответила Марфа, помешивая ложкой настой. — И что мне никогда не стать такой.
Настоятельница вдруг усмехнулась.
— А мне кажется, «образцовая слухарка» — это всего лишь образ, который ты выдумала.
Марфа тут же подняла на нее удивленный взгляд.
— Да, у тебя свое собственное понимание религии, Марфа. И многие могут тебя не понять и даже осудить, это тоже правда. Но разве Огнекрыл не учит нас самостоятельно искать истину? Разве оставил бы он эти письмена на непонятном для нас наречии, если бы считал иначе?
Глаза у Марфы широко распахнулись и блеснули, а сердце наполнилось электрическими импульсами. Эти слова надолго запомнятся ей.
Дора вздохнула и нежно пригладила волосы Марфы.
— Мне хотелось бы однажды передать тебе храм, но… Эти стены слишком тесны для тебя, дитя. Однажды ты и сама это поймешь. Тебе нужно открыть собственный собор.
Марфа еще шире раскрыла глаза.
— Вы думаете… думаете, кто-то последует моим идеям?
— Разве ты не видишь? Люди уже тянутся к твоим словам.
* * *
Несколько дней спустя слухарка почувствовала себя уже лучше и даже могла вставать с постели, но, несмотря на это, наставница ее к делам собора еще не допускала. Было решено Марфе не показываться до тех пор, пока преступник не будет пойман. А до тех пор, слухарка проводила время в своей новой обители, занимаясь переводами и прочей бумажной работой. На нижние этажи не спускалась и другим служителям храма на глаза не показывалась, только однажды снова вернулась в свою келью. Благо, удалось прокрасться незаметно.
Внутри было сыро, камень на стенах потемневший и, возможно, уже навсегда впитавший в себя гарь. Повсюду пепел, покрывшийся копотью алтарь, потускневшие половицы… Марфа с легкостью отыскала свой тайник. Внутри хранились ее переводы и книжка с лиловой обложкой, которая, к счастью, почти не пострадала. Лишь слегка потемнела обложка. Переводы она оставила, а книгу забрала. Крепко сжав ее в руках, слухарка поскорее направилась прочь, здесь она снова начинала кашлять. Но стоило выйти за порог, как что-то в сердце Марфы ухнуло вниз и сильно сжалось.
