В условиях безвластия, саботажа и административной неразберихи преступники чувствовали себя вольготно. Совершаемые ими преступления поражают своей дерзостью. И ещё одна особенность: чисто криминальные мотивы переплетаются здесь с мотивами идейно-политическими; где заканчивается одно и начинается другое — не всегда можно понять.
1 января 1918 года у цирка Чинизелли перед Симеоновским мостом неизвестные обстреляли автомобиль, в котором ехал сам председатель Совета народных комиссаров Усьянов-Ленин; пули разбили лобовое стекло, но Ильич не пострадал. Что это было, политическое покушение или попытка банального ограбления — сказать трудно. После этого Ильич стал носить при себе оружие — револьвер. Впрочем, проносил его недолго. 5 января, в день открытия Учредительного собрания, Ленин вместе с другими народными комиссарами прибыл в Таврический дворец; верхнюю одежду повесил в гардеробе Министерского флигеля, револьвер простодушно оставил в кармане пальто, а сам отправился в зал заседаний. Через пару часов большевики со скандалом покинули «Учредилку». Сняв своё пальтецо с вешалки, Ильич схватился за карман, но он был пуст: револьвер украли.
Несколькими днями позже посреди города нападению подвергся не кто-нибудь, а комиссар только что созданной петроградской ЧК Моисей Урицкий. Главный петроградский борец с контрреволюцией ехал на извозчике в Таврический дворец. Его остановили несколько вооружённых субъектов, сняли шубу, отобрали деньги, а после этого благополучно скрылись.
Впрочем, грабить комиссаров было не очень выгодно: больших денег и существенных ценностей у них не водилось. Куда привлекательней выглядели общественные кассы. 22 февраля, в то самое время, когда красноармейцы, подхлёстываемые отчаянными интонациями ленинского воззвания «Социалистическое отечество в опасности!», пытались остановить немецкое наступление под Нарвой и Псковом, шайка грабителей совершила налёт на кассу Народного комиссариата юстиции. Три сотрудника Наркомюста везли на извозчике деньги — жалованье на всех наркоматских служащих. У самых дверей Народного комиссариата их нагнал автомобиль, в коем сидели три вооружённых бандита. Угрожая «пушками», негодяи выхватили из рук перепуганных служащих Красной Фемиды мешки с деньгами и скрылись в февральском снежном тумане.
Ещё больший интерес для налётчиков представляли богатенькие иностранцы, в первую очередь — дипломаты. Тем более что они-то явно являлись классовыми врагами пролетариата. 29 января на Моховой улице трое вооружённых граждан в солдатской форме настигли спешащего к себе домой консула королевства Нидерланды и безжалостно отняли у него тугой бумажник, часы, портсигар и прочие ценности. Личности нападавших установить не удалось. На следующий день не где-нибудь, а в самом центре, можно сказать, в самом респектабельном месте города — на углу Итальянской и Михайловской улиц — дочиста был ограблен итальянский посол маркиз делла Торетта. Стоило маркизу зазеваться на минуту, как его настигли трое неизвестных в автомобиле, наставили на него стволы маузеров, отобрали портфель, сняли шубу, обчистили карманы — и исчезли столь же стремительно, как и появились. Бедняга, сын солнечной Италии, оказался в одном пиджачке на двадцатипятиградусном морозе и едва не околел от холода, пока добрался до посольства. Кстати сказать, само здание итальянского посольства подверглось нападению аккурат в новогоднюю ночь: шайка грабителей попыталась проникнуть внутрь, но была отбита охраной, состоявшей из красногвардейцев и солдат.
