По прошествии нескольких дней в Солигалич пришёл вооружённый отряд под красным знаменем. Кто его прислал и откуда? Вопрос. По версии «Петроградской правды» (от 19 марта 1918 года) красные бойцы прибыли для подавления бунта, спровоцированного местным духовенством. Инцидент с убийством Вылузгина газета, руководимая Володарским, объясняет так: попы взбунтовали обывателей, отказались выдать Совету запасы хлеба, хранившиеся в местном женском монастыре. Оставили без продовольствия пролетариат Вятки и Вологды, обрекли его на голодную смерть. В ответ на «хлебный бунт» и убийство председателя Совета и был прислан отряд. Из Вологды — по железной дороге до станции Буй, оттуда — на подводах. Командиры — вологодский комиссар Журба и члены Буйского Исполкома Совета Егоров и Козлов. То есть карательный поход явился проявлением «инициативы на местах». Однако очевидцы событий свидетельствуют: отряд наполовину состоял из матросов; стало быть, пришли из Питера. Началась расправа, о которой умалчивает газета — орган Петроградской организации РКП(б). Всё, что о ней известно — известно со слов очевидцев. За стопроцентную достоверность не ручаюсь.
Жителям было велено не выходить из домов. Двадцать один человек арестован, а именно: городской голова, члены управы, всё духовенство (кроме одного священника, которому удалось скрыться; так он и сгинул неизвестно куда), учитель церковно-приходской школы и девушка-телеграфистка: она получила телеграмму о движении отряда, пыталась предупредить об опасности. Все арестованные были свезены в дом местной тюрьмы, тот самый, где теперь валенки валяют. И там, у стены тюремной церкви, расстреляны. Все. Самому старому из убитых, священнику, было за восемьдесят; самой молодой (телеграфистке) девятнадцать. Остальные — люди в летах. От сорока до шестидесяти. Отцы.
Я ходил у бывшего алтаря бывшей церквушки и видел в облупленной стене выбоины — может быть, от тех самых пуль. О событиях тех дней в 1998 году рассказывала мне очевидица, древняя старуха Вера Ивановна Корюхина, девяноста девяти лет. Сейчас её уже, конечно, нет на свете. Тогда, весной 1918-го, ей было девятнадцать и она лежала в больнице, собиралась родить. А окна больницы выходили как раз на улицу, где бурлила толпа в день расправы над Вылузгиным и по которой несколько дней спустя гнали арестованных в тюрьму. Через день везли в телегах их трупы на кладбище. Когда я беседовал с ней, Вера Ивановна уже не вставала с постели и почти не видела, в речах о делах сегодняшних путалась и о тех днях вспоминала неохотно, но ежели начинала вспоминать, то речь её становилась ясной и подробной, как будто она это видела вчера.
