– Как ты только это делаешь, – стонал он.
– Что? Не ною? – усмехнулась чародейка. – Если тебе так невмоготу – можешь заняться своими делами. С тележкой я и сама управлюсь.
– Раз меня направили к тебе, значит, я больше нигде не нужен, и тогда смысла в твоей затее маловато…
– И то верно, – она пожала плечами. – Тогда говори со мной, задавай какие-нибудь вопросы.
– Я уже поговорил с тобой обо всем, о чем только можно поговорить.
– А ты спроси что-нибудь из ряда вон выходящее, – девушка хитро сощурила глаза.
Он задумался.
– Я никогда не спрашивал у тебя, почему ты так рвешься убить Люциана, – спокойно промолвил юноша.
От шока Тони даже задержала дыхание на несколько секунд:
– А я бы тебе и не ответила, – она улыбнулась и направилась к книжным полкам.
– Я думал, что мы все друг другу рассказываем, – он следовал за ней.
– Ну, думать тебе полезно…
Натаниэль фыркнул, помогая рыжей переставлять книги. Она умиленно на него взглянула:
– С тобой когда-нибудь бывало такое, что кто-то поступил по отношению к тебе очень нехорошо?
– Что ты имеешь в виду? – он нахмурился.
– Ну, я не знаю, – она засмеялась, – обозвали в школе, украли твой ланч, нагрубили без повода?
– Да, конечно, – на лице Гринфайера появилось недоумение, – с кем такого не случалось?
– Ну вот, – Леруа многозначительно кивнула. – Обычно, в подобных ситуациях первой реакцией бывает обида – тебе хочется сделать этому человеку что-то плохое в ответ.
– Ты к чему-то клонишь, да? – Нейт нагнулся, чтобы поднять с пола упавшее чтиво.
Девушка вновь рассмеялась:
– Хорошие люди говорят, что нужно быть выше этого. Выше мести, выше обиды. Если тебе дали пощечину – подставь вторую щеку.
– Сомнительное удовольствие, – подтрунивал юноша.
– Да, я тоже так думаю… – улыбка постепенно начала сползать с ее лица. – Не все люди хорошие. И иногда, сколько бы тебя не убеждали в том, что самым правильным решением будет отпустить случившееся, ты продолжаешь прокручивать это в голове, размышляя над тем, как человек мог поступить с тобой таким ужасным образом и остаться безнаказанным? И если он остался безнаказанным, не твой ли долг это исправить? Если сама вселенная и боги не стали вмешиваться, это же не значит, что не могу вмешаться я?
Натаниэль настороженно слушал монолог своей спутницы. Она стояла неподвижно, более не трогая ни единой книги. Кончики ее пальцев касались стеллажа, но она сама будто провалилась в некую бездну. Бездну воспоминаний. Таких страшных, к которым никогда не следует возвращаться.
