Раз идет речь о колониальной политике эпохи капиталистического империализма, необходимо отметить, что финансовый капитал и соответствующая ему международная политика, которая сводится к борьбе великих держав за экономический и политический раздел мира, создают целый ряд переходных форм государственной зависимости. Типичны для этой эпохи не только две основные группы стран: владеющие колониями и колонии, но и разнообразные формы зависимых стран, политически, формально самостоятельных, на деле же опутанных сетями финансовой и дипломатической зависимости. Одну из форм – полуколонии – мы уже указали раньше. Образцом другой является, например, Аргентина.
«Южная Америка, а особенно Аргентина, – пишет Шульце-Геверниц в своем сочинении о британском империализме, – находится в такой финансовой зависимости от Лондона, что ее следует назвать почти что английской торговой колонией». Капиталы, помещенные Англией в Аргентине, Шильдер определял, по сообщениям австро-венгерского консула в Буэнос-Айресе за 1909 год, в 8¾ миллиарда франков. Нетрудно себе представить, какие крепкие связи получает, в силу этого, финансовый капитал – и его верный «друг» дипломатия – Англии с буржуазией Аргентины, с руководящими кругами всей ее экономической и политической жизни.
Несколько иную форму финансовой и дипломатической зависимости, при политической независимости, показывает нам пример Португалии. Португалия – самостоятельное, суверенное государство, но фактически в течение более 200 лет, со времени Войны за испанское наследство (1701–1714), она находится под протекторатом Англии. Англия защищала ее и ее колониальные владения ради укрепления своей позиции в борьбе со своими противниками, Испанией и Францией. Англия получала в обмен торговые выгоды, лучшие условия для вывоза товаров и особенно для вывоза капитала в Португалию и ее колонии, возможность пользоваться гаванями и островами Португалии, ее кабелями и пр. и т. д. Такого рода отношения между отдельными крупными и мелкими государствами были всегда, но в эпоху капиталистического империализма они становятся всеобщей системой, входят, как часть, в сумму отношений «раздела мира», превращаются в звенья операций всемирного финансового капитала.
Чтобы покончить с вопросом о разделе мира, мы должны отметить еще следующее. Не только американская литература после Испано-американской и английская после Англо-бурской войн поставили этот вопрос вполне открыто и определенно в самом конце XIX и начале XX века; не только немецкая литература, всего «ревнивее» следившая за «британским империализмом», систематически оценивала этот факт. И во французской буржуазной литературе вопрос поставлен достаточно определенно и широко, поскольку это мыслимо с буржуазной точки зрения.
