– Да, Иона, я помню.
Помню лица, искаженные ужасом. Озадаченно склоненные головы.
– Я его частенько вспоминаю. В смысле его вообще трудно забыть. У тебя вышло так…
– Зло? – прихожу ему на помощь я. – Умышленно извращенно? Мрачно и агрессивно? Я знаю. Мне кажется, примерно на таком мнении все тогда сошлись.
– Нет! В смысле да, получилось зло и мрачно, и извращенно. Если честно, твой рассказ напугал меня до усрачки, да так, что я пару недель не мог выкинуть его из головы. Но этим он мне и понравился. То, какой этот текст был злой, мрачный и извращенный, – он сияет улыбкой. – Типа, кто бы мог подумать, что обычный аквариум может оказаться таким жутким местом?
– Ага.
– Но, если вдуматься, ведь так все на деле и есть.
– Спасибо, Иона. Мне тоже зашло то твое стихотворение, которое всем не понравилось.
– Правда? А я уже хотел его порвать и выбросить…
– Не нужно. Этого они и добиваются.
Вышло чуть более запальчиво и горько, чем я хотела.
– Чего? – озадаченно переспрашивает Иона.
– Да неважно. Я лучше пойду. А то опоздаю на занятия.
Никуда я не опаздываю, потому что в это время нет никаких занятий. Но перед моим внутренним взором маячит Ава, ожидающая меня на скамейке и провожающая проходящих мимо студентов своим убийственным взглядом.
Хмурая, блин, шевели булками.
– М-м, ну ладно. Слушай, Сэм, а можно мне как-нибудь еще что-то твое почитать? Я, типа, ну, тащусь от твоих рассказов. Реально тащусь. У меня после того раза прямо ломка по твоим текстам, понимаешь?
– Эм-м… Да, наверное. Конечно, без проблем.
– Круто. Так может, как-нибудь встретимся, и…
В конце коридора у Ионы за спиной раздается звоночек приехавшего на этаж лифта, и у меня внутри все сжимается. Потому что я знаю, кто приехал, еще до того, как откроются двери. До того, как в коридор шагнет его высокая лощеная фигура, до того, как я услышу знакомое насвистывание. До того, как увижу его гриву – само воплощение Хаоса, тщательно культивируемого и уложенного глиной. Его руки, покрытые татуировками – воронами, которые словно следят за каждым твоим шагом. Лев. Идет прямо к нам в футболке с психоделическим и непонятным логотипом какой-то рок-группы. Одной из тех, которые мы обсуждали, когда общались. Он идет, овеянный ароматом зеленого чая, который обычно заваривает в своем кабинете и церемониально разливает по голым глиняным чашечкам без ручек. «Как пишется, Саманта?» наверняка спросит он меня своим глубоким голосом с шотландским акцентом.
