Воинский порядок ребята давно не нарушали, словно сжившись кожей со своей службой, а взводные дядьки ветераны были уже для них больше старшими товарищами, чем суровыми и непререкаемыми командирами. Нет, «на орехи» от них порою, конечно же, доставалось. И пропесочить, пройтись по завравшемуся или провинившемуся курсанту они могли как положено и от души. Но всё равно чувствовалось, что ведут они себя с «третьяками» уже как с молодыми воинами, а не как с сопливой и глупой пацанвой. Да и шутки ли, весь третий курс одел по осени зелёные воинские погоны с беретами и щеголял теперь с колодками от медалей или даже крестов на куртках, а кто даже и планки за ранения одел.
Проявили себя, так сказать, заслужили! За дело перешли в разряд воинов «трятьяки»! Так что, было, было им теперь законное послабление, вот и пользовались они им по праву.
А ребята, и правда, изменились. Появилась в них какая-то хищная хватка и цепкость, глаз стал острым, а движения расчётливыми. Вроде бы и смеялись они так же дружно как раньше, и песни пели развесёлые, хороводились в слободке на отдыхе, а глаза-то всё видели вокруг, все они рядом примечали. Ухо каждый звук чувствовало и проверяло, а нет ли в нём опасности какой?
Или поглядеть на них при обязательной ежедневной пробежке. Бегут «перваши головастики», в разброд бедолаги бегут, топают, дышат в запале как загнанные лошади, гоношатся сами, шарахаются от каждого крика дядек воспитателей, мучаются малыши. А «третьяки» словно большой стаей волков бегут, след в след, ряд в ряд, только лишь глухое шуршанье меховых сапожек по прибитому снегу слышится. И улыбки у них искренние, когда их строй малышей «головастиков» обгоняет. Сами ведь такими были два года назад, что уж тут, помнят они всё.
Бежит Славка, сил уж нет дальше бежать, так бы и сел сейчас на обочине да взвыл бы по мамке с бабками и по былому своему привольному житью в княжьем тятином тереме. Третий месяц уже как притирается он к такой жизни бок обок с Ваньками, Никитками, Первушами да Вторушами из сиротских, крестьянских, посадских или дружинных пацанов. Не ладится служба у него, ничего-то у Славки не получается пока. Если бы не строгое тятино поучение, что знать он не хочет слабаков, да ещё пара его изрядных порок, когда он поябедничать на излишнюю суровость воспитателей к нему подошёл, так уже давно бы всё бросил бы и к мамане в терем сбежал. Но и тут всё было против княжича, понесла княгиня Анна, живя супругом Давыдом Мстиславовичем в отдельном тереме, что стоял совсем рядом с усадьбой.
