Мисс Хейс передала секретарю за столом полученные ею на мой счет инструкции, а секретарь в свою очередь сообщила их по селектору кому-то, кто находился за дверью с табличкой «Вход воспрещен». В результате нас попросили подождать. В приемной тонко пахло духами, что было явно не по душе строгой и величественной, как королева, мисс Хейс. Мне не пришлось долго ждать. Аппарат на письменном столе зазвонил, маленькая невзрачная секретарша в очках с толстыми стеклами выслушала сказанное ей по селектору, затем, посмотрев на меня, сказала:
— Вы можете войти.
Камилла Хант была стратегом. Она занимала должность директора по персоналу, и в ее задачу входило знать все, чем занимались люди до того, как поступить на работу в фирму.
Ее офис больше походил на командный пункт, а сама она выглядела как командир. Вошедший хмурым, обязательно улыбался, а улыбавшийся сразу серьезнел. Ей невозможно было лгать, неискренний сразу проигрывал.
Стены были темно-зеленого цвета, с большими красочными изображениями всех самолетов, которые когда- либо стояли на вооружении в Воздушных Силах. Среди них висела яркая картина, выполненная в сюрреалистической манере. Обнаженная женщина была изображена так подробно и с такой экспрессией, что, казалось, она подавляла собой и саму комнату, и все Воздушные Силы, и вообще все.
Письменный стол стоял напротив занавешенных окон и так искусно освещен двумя лампами, что трудно было сказать, сидел кто-нибудь за столом или нет.
Мисс Хант как раз за столом не было. Она сидела слева в углу, внимательно изучая меня и стараясь уловить мою реакцию. Однако она не учла, что в комнате было достаточно света и он играл блестками на ее нейлоне, поэтому я сразу заметил ее, хотя и не подал вида. Конечно, можно было дать ей понять, что ее замысел не удался, но это было бы неинтересно.
Вместо этого я подошел к картине с обнаженной женщиной, стал внимательно рассматривать все интересные места и, не оглядываясь, сказал вслух:
— Замечательный портрет, хотя местами модель немного полновата.
Затем я повернулся, сел в кресло за письменным столом и направил свет настольных ламп на мисс Хант Улыбка замерла на моих устах. Камилла Хант была той самой обнаженной с картины, и она вовсе не была полновата. Художник позволил себе немного фантазии.
Она сидела неподвижно, как статуя, положив одну ногу на другую и только слегка покачивая ступней. Пальцами руки она подпирала подбородок, согнутый локоть покоился на ручке кресла, алый цвет ее ногтей гармонировал с цветом губ. Черные, как ночь, глаза только подчеркивали густую черноту ее волос, которые ниспадали на такое же черное платье.
