В тот напряженнейший момент мы и расстались. Естественно, ему было не до меня, но причина, как я считала, была в другом: он меня уже «отлюбил», а я его еще не «долюбила», и тянуть это дальше было совершенно ни к чему, хотя что-то еще теплилось у меня в душе. В «Романе-воспоминании», в последней своей напечатанной при жизни книге, Рыбаков дает совсем другое объяснение той нашей истории, я процитирую его:
«Я бы никогда не отпустил ее от себя, нас развели обстоятельства того времени… Мог ли я с моим прошлым, со своей 58-й статьей быть защитой этой девочке. Все это опять нависло надо мной, именно тогда Сталин сказал про меня: „Неискренний человек“. Я не имел права ни на какие серьезные отношения. Таня слушала меня, опустив голову…
Через несколько лет мы с Таней случайно столкнулись в Переделкине. Она шла, держа за руку очаровательную двухлетнюю дочку, такая же красивая, веселая, кивнула мне и тут же свернула на боковую тропинку. Муж ее был известный поэт, иногда мне попадались его стихи, ей посвященные, в общем, выглядела она вполне счастливой. И у меня все складывалось неплохо: реабилитирован, популярный писатель. Но было ясно: Таня меня избегает. У каждого из нас своя жизнь, все остальное как будто ушло в прошлое».
Перепечатав этот кусок из рыбаковской книги, я зацепилась за слова «известный поэт». Речь шла о Жене Винокурове, и тут я хочу сразу же воздать ему должное. Винокуров был одним из самых умных и образованных людей, которых я встречала в жизни. К тому же он был единственным человеком, который мне сказал: «Что бы ни случилось (а тогда уже начали потихоньку „подбирать“ детей „врагов народа“), я останусь с тобой. Я поеду за тобой и в ссылку».
Сказано это было при необычных обстоятельствах. Вся Москва тогда смотрела «Тарзана» — первый в нашей жизни голливудский фильм. Решили и мы пойти в «Художественный» на Арбате: ерунда не ерунда, составим в конце концов собственное мнение. Посидели минут пятнадцать — больше не выдержали. Женя взял меня за руку, мы стали пробираться к выходу. Смеркалось уже. И вдруг замечаем: какой-то человек в милицейской форме не отстает от нас ни на шаг. «Женя, он идет за нами, это как-то связано со мной наверняка. — Сердце у меня екает от страха. — Давай постоим».
Останавливаемся. Милиционер тоже останавливается. «Ерунда, — говорит Женя, — это просто совпадение. Видишь, он закуривает, для этого и остановился. Прошу тебя, не бойся больше ничего. Я за тобой и в ссылку поеду». — «Такого толстячка туда не пустят», — пытаюсь я отшутиться и целую его в щеку. И чувствую, что действительно успокаиваюсь.
