Что ж, если повезет — электрическая дуга станет ключом к побегу. Данила поставил свой «землемер» на ножки в двадцати сантиметрах от ограды, аккуратно уронил верхушку вперед и еще успел поднести руки к лицу, защищая глаза.
Раздался дикий треск, по толпе прокатился испуганный возглас, узники, освещенные синим мерцающим светом, отступали, осеняя себя неизвестным жестом. Данила отошел на несколько шагов и рискнул посмотреть на дело своих рук.
Электрические дуги вились и извивались, выходя из лома и входя в три нижних провода. В глазах от нестерпимо яркого света дуг началась резь, выступили слезы, и в этот момент второй провод снизу лопнул: место соприкосновения с миниатюрной молнией раскалилось и расплавилось. Несколько секунд спустя та же судьба постигла первый и третий и все внезапно прекратилось: цепь разомкнулась. Единственный уцелевший провод, протянутый в двух метрах над землей — уже не преграда. Создатели электроограды, видимо, понятия не имели о такой известной каждому монтеру-высоковольтнику штуке, как пережиг. Повезло, что остальные «инструменты» не понадобились.
Данила длинным шестом отбросил свой «землемер», светящийся от накала в нескольких местах, от уцелевшего кабеля и растащил перегоревшие в стороны, следя, чтобы они не замкнули друг на друга.
— Вперед! — крикнул он, махнув рукой в сторону темнеющего в нескольких километрах леса.
Толпа медлила, и тогда инженер решился. Кто кольчугу сделал — на том ее и испытывают. Пригнув голову, он бросился в проделанный проход.
Ничего не случилось, и тогда пленники пришли в движение. Люди хлынули в проход, благо большое расстояние между столбами позволяло проходить по пять человек сразу.
Усач отделился от толпы и хлопнул Данилу по плечу, прямо сияя от восторга. Он что-то сказал в сильно приподнятом ключе и буквально поволок инженера к лесу.
Однако уйти тихо не получилось. Раздался шум и гам со стороны «трансформаторной» будки, взвыл горн, трубя тревогу. Почти сразу за этим беглецы напоролись на патрульный отряд орков.
То ли семь, то ли восемь этих громил спешили навстречу, держа оружие наготове, и
Даниле показалось, что внезапно на их рожах появился страх. Шутка ли — две или три тысячи заключенных оказались на свободе.
В толпе раздались непонятные, но весьма воинственные кличи, в лучах восходящего солнца сверкнули лопаты и кирки. По меньшей мере каждый десятый внезапно оказался вооружен, и Данила понял, что идея втихаря вынести из карьера инструмент, годящийся для боя, пришла не ему одному, даже удивительно, что охрана такое прощелкала.
