Кончилось лето, наступила осень. Суетливо раскрашенные листья носятся по улицам, и в коричневом костюме слишком холодно. Перешитое пальто Эдвина стало мне тесно, и я беру новое в рассрочку. Вопреки совету отца. Он считает, что каждый сам за себя в ответе и нужно следить, чтобы не задолжать кому-нибудь, иначе можно окончить в Суннхольме. Теперь мы живем на улице Вестенд на первом этаже в квартире номер тридцать два. Моя комната служит гостиной, когда я не занимаю ее, и от столовой отделяется лишь кретоновой занавеской в цветочек. Здесь стол на изогнутых ножках, два кожаных стула с подлокотниками и кожаный диван — всё куплено подержанным и в довольно изношенном состоянии. По ночам на диване сплю я, его изогнутая спинка не позволяет вытянуться во весь рост. Может, хотя бы так ты перестанешь сильно расти, с надеждой говорит мама. Я и сама часто задаюсь вопросом, сколько еще можно расти; кажется, я никогда не перестану. Мне скоро семнадцать, и я зарабатываю шестьдесят крон в месяц. Такая зарплата соответствует тарифам профсоюза. Я не совсем довольна моей комнатой — когда я захожу туда вечером, мама кричит из-за занавески: так тихо, что ты там делаешь? Как правило, я не занимаюсь ничем другим, кроме чтения книг отца, которые уже знаю наизусть. С таким же успехом ты можешь читать и здесь, кричит мама так, словно нас разделяет тяжелая металлическая дверь. Если у нее хорошее настроение, то она высовывается из-за занавески и спрашивает: Тове, стихи сочиняешь? Как правило, по вечерам меня не бывает дома. Вместе с Ниной сидим в «Лодберге», «Олимпии» или «Гейдельберге», пьем сладкую газированную воду и наблюдаем за танцующими в центре парами, будто сами вовсе не пришли сюда потанцевать. Обычно Нину забирают первой. Словно уверенная, что она теперь в хороших руках, я по-матерински улыбаюсь молодому человеку, который хочет ее пригласить. Одобрительно улыбаюсь, когда они кружатся мимо меня, и с интересом рассматриваю других людей в зале. Наверное, может показаться, будто я изучаю окружающих с намерением однажды написать о них книгу. Как по мне, так они могут верить во всё, что им вздумается, только не в то, что я всеми забытая девушка в погоне за женихом. Однажды, пока я танцую с юношей, сжалившимся надо мной, господин за соседним столом произносит вполголоса: даже слепая свинья находит трюфель. Это портит мне весь вечер. Нина говорит, что здесь становится интереснее после десяти часов, но разрешения гулять до полуночи мне не добиться. Мама и слышать об этом не хочет. Ко всему прочему, Нина собирается меня немного приодеть. Мы покупаем мне в рассрочку бюстгальтер с ватными вкладками и черно-красное платье фасона casaque
