Саныч поцеловал Ксеню в плечико и замялся:
— Ксаночка, у нас в субботу будет гость…
— Я его знаю?
— Нет пока. Но… Очень, м-м, нужный мне по мужским делам. Надо будет с ним поговорить.
— Нам с Ванькой погулять или просто не мешать?
— Просто… — Саныч выдохнул и улыбнулся: — Ты идеальная женщина.
Круги от камушка, брошенного в колодец молдаванского двора, иногда расходятся до дальних границ империи.
Субботним поздним утром Ксения Ивановна открыла дверь важному секретному гостю. На пороге стоял сильно постаревший, огрузший, но абсолютно узнаваемый покойный Женькин жóних из подворотни. Тот самый, что почти двадцать лет назад кинул ей целый рубль в шляпу за исполнение «Бубличков».
Вайнштейн с интересом смотрел на замершую в проеме статную молодую жену Ильинского. Действительно эффектная баба. Правду говорили — понятно, как она окрутила такого зубра, как Сансаныч.
— Добрый день. Вы так смотрите… Я вас потряс или разочаровал?
— Или, — пришла в себя Ксеня и улыбнулась.
В голове колотилось: «Жених и невеста, тили-тили-тесто…» Именно так она регулярно распевала дома, доводя старшую сестру до истерики. Ей тогда было восемь. А «старому» Борьке Вайнштейну целых двадцать пять. Она получила еще рубль и конфеты, чтобы передать перед его отъездом навсегда белую розу и письмо для Женьки… Не может быть… Их же всех расстреляли. Не может быть! Так… Сейчас ему должно быть… сорок четыре. По виду похоже.
Саныч пожал гостю руку и повернулся к жене:
— Ксаночка, знакомься — Виктор Семенович Гиреев.
Ксеня подала ладонь почти открытой, протянутой, чтобы впиться взглядом в руку и запястье гостя — мастей не видно. Он, ловко подхватив и перевернув ее ладошку, манерно поцеловал: — Рад знакомству!
Непривычно тихая и зажатая жена Сансаныча кивнула и отдернула руку:
