Но явившийся на разборку Митрич, несмотря на свою генетическую ненависть к уркам, быстро нашел общий язык с паханом, и оба порешили пропавшие деньги и товар списать на убытки. Об авансовой поставке товара от Бориса пахан благоразумно промолчал. Но согласился, что новые поставки пойдут с наценкой 10 %, и в свою очередь предложил с помощью лепилы, который был классным химиком с ярко выраженным криминальным талантом, попробовать к морфину добавить героин, а анашу хорошо чистить — обрабатывать и большей частью в гашиш переводить. Но и отходы обработки не выбрасывать, прессовать и передавать с оказией ему.
— Офицеры мне хорошие деньги платят, их тут всех на морфине держат, да не все с него слезть могут, кто от боли, кто от слабости характера, так что на травку у меня ныне тоже хороший спрос, — аргументировал он свою позицию.
Про пропавшего Бориса даже никто не вспомнил. Нет человека — нет проблемы, этот лозунг всем намертво вбил в голову Генералиссимус Иосиф Виссарионович.
День Победы
Девятого мая Гордеева сползла с галереи во двор со стаканом в руке.
— Налейте! — приказала она. — Хочу выпить за победу!
Она поднесла стакан к глазам, потом залпом махнула свои сто грамм и снова протянула руку:
— Еще! Теперь за Питера моего!
Под орехом зависла тишина.
— Царствие небесное, — выдохнула Ася.
— Шоб ты подавилась, дура! — гаркнула Фердинандовна. — Мой сын живой! Нет доказательств! Нет тела! А вы уже все похоронили, да, невестушка? Утешилась? — повернулась она к Женьке.
Та скрипнула зубами, задрала голову и зашлась кашлем, затолкав в рот платок. Откашлявшись, она наклонилась через стол к свекрови и громко медленно выдала:
— Мадам Гордеева, стесняюсь спросить, а что ж ты у меня пенсию на погибшего кормильца берешь? А?
— А с тебя не убудет! И квартира моя тебе останется. Так что считай, задешево берешь! Нилка, — крикнула Гордеева, — доця моя, это твое приданое! Я на тебя завещание напишу.
Нилка смотрела со второго этажа галереи и улыбалась:
— Баб Лёля! Мне не надо! Я тебя так люблю!
Женя махнула стопку и буркнула себе под нос:
— Как же — завещание! Не при румынах и не при царе — получат по ордеру, кому положено, если дочери раньше не объявятся.
Фердинандовна хрустнула огурцом.
— Зашло — как в сухую землю! Давайте третью — на коня, и поскачу я в объятья Морфея. А вам сегодня шуметь можно. День такой.
Люблю тебя
Ксеня спрыгнула на берег. Несмотря на сопротивление Саныча и осенние штормы, она третий год приезжала сюда, в маленький поселок Хоэ Александровско-Сахалинского района.
