Солдат зовут псами войны, псы войны питаются кровью. Маркитантов зовут вшами войны, и они питаются кровью псов. Как дела идут плохо, так маркитантов не сыщешь рядом с войском, они тают, как дым, но как только дела налаживаются, маркитанты и маркитантки, обозные жены и блудные девки, гадалки и знахарки появляются вокруг лагеря как из-под земли. Своих маркитантов после засады на дороге Волков не видал, их тогда как ветром сдуло, а теперь вот они, делегация пришла, уже просят разрешения на вход в лагерь, ушлая баба-сержантша, старшая среди девок и торговок, уже кланялась ему.
— Кто вас сюда пустил, отвечай, беззубая? — Волков чуть злится, что его отрывают от разглядывания великолепного гобелена с изображением охоты: травли кабана сворой собак.
— Так ваш капитан Роха за нас хлопотал, нас и пустили.
— А, — говорит кавалер с укором, — мерзавки, подкупаете моих офицеров? Дали Рохе на лапу?
— А мы и вам дадим, — шепелявит старшая из маркитанток и, кланяясь, подскакивает к нему и сует ему в руку золотой.
Волков с удивлением смотрит на монету: отличный золотой папский флорин. Новый, не потертый совсем, тяжелый:
— И что же тебе, мерзавка, нужно?
— Все то, о чем договаривались до похода. Дозволения торговать в лагере вином, съестным и всем прочим.
— Всем прочим? — Волков смеется. — Как же «всем прочим» вы будете торговать, если у нас тут целый лагерь пленных баб, у которых «всего прочего» можно брать бесплатно?
— Ничего, ничего, — заверила его глава маркитанток, — пока вином поторгуем, а там вы и перевешаете всех их, мне так господин Роха сказал.
— Много он болтает, твой господин Роха, — бурчит Волков. — А больные среди вас не появились? Мне больные в лагере не нужны.
— Нет-нет, господин, все мои бабы крепкие, молодые, хворых нет, нас перед походом ваш монах смотрел.
— Ладно, торгуй, но если увижу какую больную, в язвах или в лихорадке, или узнаю, что поносные среди вас есть, всех выгоню взашей, а тебя повешу.
— Храни меня Бог, — закрестилась баба, — сама всех проверю.
— Проверь, проверь, я ведь не шучу — повешу…
Так в лагере появились маркитантки, а значит, можно было через пару дней ждать рыбу и покрупнее.
Пока он занимался своим богатством, приехала Агнес. Три телеги с верхом всякого добра привезла.
Волков повел ее к столам, девица с вечера ничего не ела, и пока ей собирали еду, она говорила ему:
— Дом у них — полная чаша, лучше моего многократно. Только людских комнат три, даже и не знаю, сколько у них там было слуг. В кухнях посуды больше, чем в вашем войске, в кладовках еды господской — всю зараз не переесть.
