- Ну что вы, пани Люцина, - Генриетта решилась на крайне фамильярное обращение к даме по имени. Но Чверчакевич не отреагировала возмущением, похоже, ей и вправду понравилась прусская воительница.
- Ты гляди, а сколько тут русских, - уже значительно тише буркнула полнотелая литераторша. - Вон стоят чиновники из магистрата, а вон там, с женами, судебные. Все в петербургских рединготах, наверняка помнящих времена Екатерины Великой. Фу! А вон там стоят офицеры литовского и волынского полков лейб-гвардии. Уже нажрались, сволочь азиатская. Ведь и слова же не поймут из либретто, только на хористок и будут пялиться.
Неожиданно к ним подъехал пожилой господин, сидящий в коляске с паровым двигателем. Его машина работала тихонечко, слегка посвистывая и время от времени выпуская клуб дыма, но не больший, чем облачка дыма от сигар, которые курили чуть ли не все мужчины. Старика сопровождали две молодые женщины, как оказалось - его дочки. Генриетту представили - стариком был известный банкир Леопольд Кроненберг с семейством. Еще до того, как прозвучал первый звонок, гостья из Пруссии познакомилась еще с двумя еврейскими промышленниками: Берсоном и Натансоном, профессором и ректором Императорского Варшавского Университета Петром Лавровским>2>, с двумя гигиенистами и в то же самое время профессорами медицины, близкими приятелями пани Чверчакевич; очень вежливыми дамами из школы для женщин; с худым публицистом из "Праздничного Курьера" и полным главным редактором "Домашнего Опекуна" Францишеком Гумовским, которого сопровождал молодой красавчик, журналист Александр Гловацкий>3>. В конце концов, светские представления пришлось прервать, чтобы занять свои места.
- Уважаемые дамы, прошу вас спуститься вниз, - поклонился билетер, стоящий перед входом на первый ярус балконов.
- Не поняла? - чистосердечно изумилась пани Люцина. - У меня уже два года абонемент на ложу!
- Прошу прощения у милостивой пани, но это новое распоряжение Дирекции Правительственных Театров. - После этого билетер поклонился в пояс. - На время пребывания в Варшаве уважаемых гостей Его Величества, все абонементы были отозваны, а ложи переданы в пользование...
- Скандал! - взорвалась пани Чверчакевич. И сразу же во все горло. - Верх хамства! За что я плачу? Где уважение к достоинству дамы, где защита законопослушного гражданина? Всякий раз у меня отнимают мою же ложу! То, понимаешь, царь, во время посещения Варшавы, вместо того, чтобы глядеть на парады войск, ходит в театры и занимает мое место, то, понимаешь, какие-то его уважаемые гости. Не стану я сидеть внизу, раз плачу за ложу! И не стой тут как болван, человек. Зови сюда директора Оперы! Спектакль не начнется, пока у меня не будет моей ложи!
