Данил стиснул зубы, пытаясь активировать биоподдержку. Вмонтированный во внутренности инженера механизм не только позволял попадать в параллельные реальности, но и в общем увеличивал возможности организма. Как по заказу, шестеренки и передачи в груди инженера затрещали, резко увеличивая скорость. Тем не менее, Данил не успел. Метла упала и больно треснула по сгорбленной спине. Разохоченный мальчишками дворник замахнулся, чтобы ударить еще раз. Данилу показалось, что мужичок начинает двигаться, как вдруг он погрузился в густую смолу. Для ушей инженера все звуки вытянулись и понизились В глазах у него потемнело, но то был всего лишь незначительный побочный эффект ускорения организма. Данил выпрямился и одним скачком очутился за спиной дворника, после чего хорошенько пнул его. Затем развернулся на месте и громадными шагами поспешил за исчезающей вдалеке Генриеттой.
Для наблюдавших столкновение мальчишек все это выглядело так, как будто бы рассыпающаяся от старости нищенка в одно мгновение превратилась в черную молнию. Дворник с воплем грохнулся на землю, а кошчарка бесследно исчезла. Беспризорники перестали хохотать. Один из них даже перекрестился, пугливо оглядываясь по сторонам, зато другой презрительно сплюнул.
- Как пить дать, ведьма, - сказал он. - И чего тебе, селу дурному, было бить ведьму? А теперь, это и к бабке не ходи, корешок твой запаршивеет.
Данил не слышал дальнейшего обмена замечаниями между перепуганным дворником и мальчишками. Он догнал фроляйн фон Кирххайм и шаркал ногами за ней на безопасном расстоянии, а поскольку девушка маршировала очень даже живенько, иногда ему приходилось закатывать юбку и какой-то отрезок пути бежать. Все время он старался оставаться незаметной, сгорбившейся и сливающейся с окружением кошчаркой. Словно мантру он постоянно бормотал себе под нос: "Ой, мамочки. Ой, Божечки мои! Та шоб тебя...", чтобы войти в роль и придать ритм своей все более панической и шатающейся хромоте. По шее у него стекали крупные капли пота, дышал он все тяжелее. По сравнению с прусским прогулочным шагом фроляйн фон Криххайм весь его мехаборгизм ничего не стоил. Механизм в груди хрипел и трещал, так что Данил начал размышлять над тем, а когда он его в последний раз заводил.
Тем временем, они прошли Мазовецкую и свернули в Крулевскую, прошли по тянущемуся в бесконечность, во всяком случае, на пару сотен верст, как показалось Данилу, тротуару вдоль Саского Парка. Неожиданно они очутились в путанице улочек за Маршалковской. На сей раз Довнар был просто вынужден схватить края юбки и помчаться бегом за канцеляристкой, шляпка которой мелькнула на углу дома на Птасей, где начиналась совсем коротенькая улица Зимна. Инженер мчался, сломя голову, мелькали его белые икры, Довнар же совершенно не обращал внимания на изумленные взгляды прохожей. Лишь на Электоральной он заметил Генриетту исчезавшую в портике Больницы Святого Духа.
