— Вы что, меня зовете? — спросил ты.
— А кого же еще?
— Можете позвать по-человечески.
— Ого! — Хорлин дернул плечом и пристально посмотрел на тебя. — Так вот, уважающий себя молодой человек. Ваше изобретение называется: открытие Америки сто лет спустя, или деревянный велосипед. Такие змеевики я видел в Германии миллион раз и давным-давно. Патента вам не дадут. Сие называется «барбатьер».
Химик произнес незнакомое слово с французским прононсом, щелкнул пальцами по куску ватмана и отдал его Дерягину.
— Какой же патент? Никто не просит. Я думал улучшить промывку, — глухо сказал ты.
— Возьмите вашу му’у, — холодно оборвал тебя Дерягин и протянул чертеж. — Че’овек ’аботает без году неде’ю и сочиняет! Не ’ановато ’и взя’ись за пе’еде’ку? Смот’ите, ваш аппа’ат стоит ’азиня ’от, пока вы сочиняете.
Готовый избить самого себя, ты на первый случай разорвал в клочки чертеж, над которым с таким старанием и удовольствием трудился целый вечер. Занятые разговором, химики обернулись на громкий треск разрываемого ватмана.
— Неплохо! — одобрил Хорлин. — Есть, оказывается, характер у мальчугана.
Они ушли, обсуждая что-то связанное со вчерашним времяпрепровождением. Ты не мог унять злости. Дурачина, осел, чего ты выпендрился, кто тебя просил, кому это нужно?
Пришлось признаться в неудаче Ване, отцу и, конечно, Лене. Приятель заставил дважды рассказать о столкновении с Хорлиным и Дерягиным и, пользуясь твоим самоуничижением, вытянул из тебя все подробности. Отец отнесся к неудаче спокойно.
— Инженерам виднее. А ты не огорчайся, сразу такие вещи не получаются. В следующий раз получится.
— Еще чего! — пробурчал ты. — Следующего раза не будет.
Труднее всего было с Леной. Ты не пощадил себя и небрежно, даже с презрением разделался с «му’ой» и «деревянным велосипедом». А девушка подивилась силе твоего разочарования, прочтенного в глазах.
— Ты Пряхину покажи, — посоветовала она. — Хорлин не последнее слово и Дерягин тоже.
— Ни за что! Зачем? Ну на кой это мне? Наплевать!
Наплевать, к счастью, не удалось. О твоем детище откуда-то узнали. Впрочем, вовсе не откуда-то. Ванька «возбудил вопрос», он любит возбуждать вопросы, как говорится, хлебом не корми.
В цехе появился Выкин, называемый на заводе помесью бриза с техникой безопасности. В случаях, когда он представляет технику безопасности — а это почти всегда неприятно (что уж приятного в разных неудачных случаях и авариях?), — он выглядит мрачным и даже побитым. Зато если он выступает в качестве бриза, он становится совсем другим: добрым и веселым человеком. Вот и к Борису в цех пришла сама доброжелательность.
