Старик снова запротестовал. Заявил, что не желает, чтобы с ним нянчились. Но я не стал обращать внимание на его слова. Я не решался сообщить ему, что обмороженные ноги означают для диабетика гангрену или, в лучшем случае, ампутацию. Обведя медленным взглядом людей, находящихся в кузове, я поймал себя на мысли, что знай я, кто виновник всех этих несчастий, то убил бы подлеца на месте.
В этот момент появился Коразини, которого сменил Джекстроу. Хотя за рулем он просидел всего пятнадцать минут, вид у него был ужасный. На синеватом лице появились желтые пятна – признаки обморожения, губы потрескались, ногти побледнели, руки покрылись волдырями. Мы с Джекстроу и Загеро выглядели не лучше, но именно Коразини пришлось управлять трактором в самую сильную стужу. Будто больного малярией, его била страшная дрожь. Бедняга едва переставлял ноги, так что нетрудно было догадаться, что они у него обморожены. Я посадил его возле печки.
– Ноги ниже колен чувствуете? – поспешил я спросить у Коразини.
– Ни черта не чувствую. – Он попытался улыбнуться, но на потрескавшихся губах выступила кровь. – Холод собачий, док. Пожалуй, надо растереть свои ходули снегом, верно? – Наклонившись, он принялся было развязывать шнурки окоченевшими кровоточащими пальцами. Но Маргарет Росс, опустившись на колени, своими нежными руками уже снимала с него башмаки. Глядя на закутанную в громоздкую одежду хрупкую фигурку девушки, я в сотый раз обругал себя за мои нелепые подозрения в отношении нее.
– Выражаясь вашим языком, мистер Коразини, пусть дурные снегом растираются, – возразил я. – Это все равно что пустить в ход наждачную бумагу. – Дело в том, что при температуре ниже 70° снег приобретает жесткую кристаллическую, как у песчаника, структуру. Если его потереть, он рассыпается, превращается как бы в белый песок. Кивнув на одно из ведер, стоявших на печке, я продолжал:
– Когда температура воды достигнет восьмидесяти пяти градусов, суньте туда ноги. Подождите, пока кожа не покраснеет. Ощущение будет не из приятных, но делу поможет. Если появятся волдыри, завтра я их проткну и продезинфицирую.
– И так будет продолжаться все время, док? – удивился Коразини.
– Боюсь, что да.
Я оказался прав. Во всяком случае, так продолжалось часов десять. Температура опускалась. Затем, достигнув без малого 80°, столбик термометра замер и начал мало-помалу подниматься. Все это время на плите стояли ведра со снегом, а миссис Дансби-Грегг, ее горничная Хелен, а затем и Солли Левин, приставив горящие паяльные лампы к стенкам ведер, помогали ускорить таяние. И все это время водители испытывали адскую боль, когда отогревали окоченевшие руки и ноги. За эти десять часов у нас появилась почти патологическая боязнь минуты, когда нужно будет опускать обмороженные ноги в горячую воду.
