Однако он понимал, что иного способа остаться в живых у него нет. Больной уступил настояниям общества.
Столь трогательной заботы о здоровье старика со стороны пассажиров поначалу я не мог понять. Но потом сообразил в чем дело. Подоплекой подобного великодушия была не самоотверженность, хотя и ее не следовало исключать полностью, а эгоизм. Мои спутники видели в Малере не столько страдальца, сколько предмет, заставлявший их забыть о собственных тревогах, подозрениях и тяжких раздумьях, угнетавших их все эти последние двенадцать часов.
Напряжение и неловкость, которые испытывали наши пассажиры, послужили причиной того, что честная компания разделилась на обособленные группки, которые почти перестали общаться между собой.
Мари Легард и Маргарет Росс, знавшие, что обе вне подозрений, держались особняком и ни с кем больше не разговаривали. То же произошло и с Загеро и Солли Левином, а также (хотя еще сутки назад никто бы этому не поверил) с миссис Дансби-Грегг и ее служанкой Хелен. Да и могло ли быть иначе: ведь они могли доверять лишь друг другу. Правда, они, как и все остальные, вправе были положиться на Мари Легард и Маргарет Росс. Но одна мысль о том, что обе эти женщины могут относиться к ним настороженно, убивала всякое желание наладить с ними более тесный контакт. Что же касается Коразини, преподобного Смоллвуда, сенатора и Малера, те образовали свой собственный тесный кружок.
Вот почему появление предмета, который объединял пассажиров, заставляя забыть о подозрениях, и примирял всех, так обрадовало путников. Теперь я был уверен: за Теодором Малером есть кому присмотреть.
Едва я успел разжечь печку, как меня позвал Загеро, сидевший у заднего борта, завешенного пологом.
– Там творится что-то странное, док. Сами убедитесь.
Я выглянул наружу. Справа от нас, то есть на северо-западе, над горизонтом возникло гигантское светящееся облако, охватившее четверть темного небосвода. Оно как бы пульсировало, становилось все ярче, с каждой секундой увеличиваясь в размерах. Поначалу бесформенное, оно начало приобретать очертания и переливаться всеми цветами радуги.
– Это северное сияние, мистер Загеро, – заметил я. – Никогда его прежде не видели?
– Да, – кивнул он. – Удивительная картина, верно?
– Это еще что. Представление только начинается. Небо закроется как бы занавесом. Бывают разные виды северного сияния. В виде лучей, полос, корон, арок, но из этого возникнет занавес. Вам предстоит увидеть самое великолепное зрелище.
