— Все было так серьезно? — ничего более умного мне в голову не пришло. Подробные семинары по истории ВОВ, увы, остались для меня в далеком «аквариумном» прошлом.
— Представь себе. Конечно, речь не о том, что мы проиграли бы войну — была ведь еще и сибирская нефть, северный газ, колоссальные промышленные мощности за Уралом, но… Мы вполне могли завершить ее не на тех условиях, на каких завершили в нашем мире. Особенно, если при таком развитии событий Турция и Япония все-таки решились бы вступить в войну. Я не большой стратег, но мне кажется, мы столкнулись с тем, что кто-то пустил историю именно по этому руслу. Кому-то здорово был нужен Кавказ… догадаешься с двух раз, кто это сделал, и каким боком здесь горные егеря?
— Но как?! — не задать этот вопрос я не мог, однако майор меня опередил.
— Не знаю, — полковник, похоже, избавился от всего накопленного знания и больше ничего сказать уже не мог. — Могу предположить, что они научились каким-то образом изменять реальность. А вот как именно? И, собственно, с какой целью? Либо они знают о четвертом измерении гораздо больше нас, либо швейцарский ускоритель — нечто не совсем то, что мы себе представляем. Россия, конечно, почти на четверть участвует в его строительстве, хоть и имеет только статус наблюдателя, но гарантирует ли это полную прозрачность проекта? У нас ведь тоже есть — ну, то есть, теперь уже был — свой коллайдер, но мы не слишком-то это афишировали. Самое смешное, что мы так и не поняли, чем являлся уничтоженный тобой Маятник, а теперь и сами столкнулись с чем-то подобным. С чем-то, способным, если и не менять сам по себе пространственно-временной континуум, то уж точно создавать его новые временные вариации и в прошлом, и в будущем.
— Разрешите вопрос? — пугающе-уставным голосом спросил внимательно вслушивающийся в разговор Турист.
И, дождавшись настороженного Валериного кивка, продолжил:
— Я вот чего не понимаю. Если вы говорите только о двух временных реальностях, между которыми как будто ничего нет, то почему мы видим здание обсерватории? Ведь в прошлом, в сорок втором году, его не существует, да и в будущем, в собственной реальности этих швейцарцев, скорее всего, тоже. Если вся история изменилась, вряд ли здесь была построена обсерватория? Тем более, в случае, когда весь Кавказ каким-то образом попал в швейцарское подчинение?
— По существу вопросики, — полковник выглядел удрученным — что, впрочем, не помешало ему по привычке съязвить в наш с майором адрес:
