они столкнулись. Рассказ мой завершился, как вы, наверное, догадываетесь, отнюдь не на многострадальном островке, а на том самом седьмом подземном уровне бывшей гитлеровской ставки, откуда все и началось. Артефакт-послание от наших далеких предков произвело на моих визави столь сильное впечатление, что меня немедленно стали называть исключительно на «вы» и первым же спецрейсом отправили сначала в Одессу (вот и побывал-таки!), а затем в родную Москву.
Потом было закрытое заседание военного трибунала (полагаю, «от и до» расписанное свыше)… и полностью оправдательный приговор. Все мои прошлые действия — три трупа в моей московской квартире помните? — были признаны необходимой самообороной, а сам факт нападения сотрудников одной спецслужбы на офицера другой — случайным и досадным недоразумением, малозначимым в свете стратегических интересов государства. Что ж, наверное, так оно и было. Напоминать о расстрелянном на улице Петьке я, сжав зубы, не стал. Короли всегда легко жертвовали пешками, забывая, увы, что именно этим пешкам они и обязаны своими победами. Присутствовавшая на заседании украинская сторона и вовсе молчала, старательно играя роль нейтрального наблюдателя. Лезть в чужие разборки им не хотелось, тем паче, что пресловутый «оборотень»[2], как ни крути, оставался на их территории и там, наверняка, уже в полную силу работала целая куча засекреченных выше крыши исследователей, не только украинских, но и наших, российских. Ну-ну…
Одним словом, отмазался я в итоге, что называется, «малой кровью». Мне, конечно, не прикрутили на погоны долгожданную и уже ощутимо запаздывающую вторую звезду, зато не отобрали и первую. Просто посоветовали поскорее забыть обо всем случившемся за эти несколько чумовых дней. И чтобы я вдруг не передумал, дали подписать серьезную государственную бумагу, содержание которой я из принципа даже и читать не стал: просто не видел смысла. Что такое офицерская честь, государственная тайна и интересы Родины, я и без этого манускрипта знал, а остальное меня, простого русского офицера, не касалось. Кто хочет — пусть играются, а я, с высочайшего дозволения, в стороне постою. До тех пор, например, пока снова голой грудью на пулеметы кидаться срок не придет.
Единственным положительным моментом стал предоставленный мне внеплановый трехмесячный отпуск «в связи с боевым ранением, поражением или контузией, нужное подчеркнуть», за время которого я успел сделать лишь три по-настоящему важных дела.
