"Кто такие иезуиты?" - спросил я.
"О, иезуиты - члены Общества Иисуса", - ответил он. "Отличные люди. Творческая интеллигенция. Они работают исключительно на папу, присягают ему и только ему. Некоторые называют их личной милицией Папы Римского. Что-то вроде меча без армии. В прошлом они были источником проблем, когда вмешивались в дела правительств, пытаясь подчинить их папскому владычеству, но в этом столетии их хорошо укротили. Они замечательные педагоги."
В тот же вечер я позвонил отцу, и он ответил на предположение доктора Беркли. Да, наши предки были гугенотами. Они прибыл в гавань Саванна во второй половине 18 века, после нескольких поколений шотландцев, который остановились здесь. Французские протестанты были изгнаны из своей любимой страны так же, как евреи были изгнаны из Германии. Нацисты преследовали евреев, иезуиты преследовали нас. Но это было очень давно, сказал отец, и я согласился. Прощение - великая добродетель, и лучше оставить прошлое в прошлом. Поэтому я забыл о гугенотах и иезуитах и погрузился в свою карьеру в колледже, в свое будущее, в свою жизнь.
У меня не было повода вспомнить о моем разговоре с Эдмундом Беркли до тех пор, пока примерно тридцать лет спустя, в августе 1984 года, во время краткой, но красноречивой встречи с помошником прокурора штата по имени Джон Маккун. Мы стояли в нескольких шагах друг от друга в мраморном коридоре перед зданием федерального суда в Чаттануге, ожидая начала утреннего заседания. Я был на скамье подсудимых по обвинению в умышленном непредставлении налоговых деклараций за 1977, 1978 и 1979 годы.
Я не сомневался, что обвинения будут сняты. Закон, который я якобы нарушил, применялся к лицам, обязанным подавать декларации, я к ним не относился. Кроме того, у меня было письмо, подписанное окружным директором Налоговой службы, в котором говорилось, что тщательный поиск файлов не выявил никаких налоговых обязательств на мое имя за эти годы. Люди, не имеющие налоговых обязательств, не обязаны подавать декларации. Почему же я там оказался?
Гулкий голос моего друга-адвоката нарушил мою мысли. "Таппер", - сказал он, подводя меня к Джону Маккуну: "Ты встречался со своим прокурором?"
Он весело представил нас друг другу и поспешил к другим участникам процесса.
Мы с Маккуном пожали руки. "Джон", - спросил я, чувствуя необходимость завязать светскую беседу: "ты из Чаттануги?"
"Нет", - ответил он: "я приехал из Вашингтона."
Что-то внутри подсказывало мне надавить: "Так вы родом из Вашингтона? "
