Альфгар задержался:
– Тебя не было с королем Эдмундом, ты полуголый и плохо вооружен. Откуда знаешь, где искать Годиву?
– Заткнись и не отставай.
Шеф снова побежал, пробираясь через столпотворение к палаткам, где жили женщины Ивара.
Король Эдмунд, сын Эдвольда, потомок Редвальда Великого, последний из Вуффингов[10], а ныне Божьей милостью король восточных англов, в досаде и гневе смотрел через прорези своей боевой маски.
Еще один натиск, и отчаянное сопротивление викингов будет сломлено, Рагнарссоны погибнут в огне и крови, а остатки Великой армии откатятся в ужасе и смятении. Но если они выстоят… Он знал, что в этом случае опытные викинги вскоре смекнут: их периметр осаждают ничтожные керлы с факелами, а настоящая атака – здесь, здесь… И тогда они выиграют битву на берегу, одолеют числом; англичане же уподобятся крысам, которые спрятались на последнем нескошенном пятачке пышного луга.
У Эдмунда не было сыновей. Все будущее его рода и королевства зависело теперь от этой сумятицы, полной крика и лязга, где с каждой стороны билось человек сто – уцелевшие отборные воины Восточной Англии против костяка личного воинства Рагнарссонов. Одна сторона надрывалась, стараясь пробиться на ограниченный рекой участок с палатками Рагнарссонов; другая, уверенно стоявшая в хитросплетении растяжек, стремилась продержаться пять минут, чтобы войско викингов оправилось от немыслимого шока, вызванного нападением англичан.
И норманны держались. Рука Эдмунда напряглась на окровавленной рукояти меча, и он подался вперед, будто готовый устремиться в атаку. С обоих боков мгновенно придвинулись могучие тени – старшие телохранители заслонили его собой и щитами. Королю не дадут броситься в рукопашную. Они очутились рядом, как только закончилось избиение спящих и начался бой.
– Не горячись, повелитель, – буркнул Вигга. – Смотри, там Тотта с ребятами. Они перебьют эту сволочь.
При этих словах центр битвы сместился: сперва на несколько футов вперед, когда викинг рухнул и англичанин ринулся в брешь. Потом назад, назад. Над шлемами и поднятыми щитами вращался боевой топор, и глухие удары, с которыми он раскалывал липовые доски, переходили в скрежет рвущихся кольчуг. Из колыхавшейся толпы исторглось тело, разрубленное от горла до грудины. На миг Эдмунд узрел гиганта, который раскручивал топор, как пращу, и подзывал англичан. Они свирепо устремились на клич, и королю осталось смотреть на их напряженные спины.
