— И потом никаких, — согласилась нахальная девица с таким заговорщицким видом, что даже идиоту стало бы понятно — ни на грош она мне не поверила!
Я сплюнула и отпустила несостоявшуюся жертву. Тори поправила сбившийся на сторону воротничок и посмотрела на часы.
— Итак, по плану у нас сейчас учёба.
— По какому, бес тебя проглоти, плану? — я едва удержалась от того, чтобы схватиться за голову.
— По учебному, — невинно захлопала ресничками она. — Каждый день, за исключением праздничных и свободных, в девять утра…
— Да иди ты, — буркнула я, — на лекцию.
— Обязательно, — мило улыбнулась Тория и выпорхнула из комнаты.
Я выругалась, глядя на захлопнувшуюся за ней дверь, и махнула рукой. «Пусть думает, что хочет. Мне же никто не мешает на любой вопрос выпучить глаза и сказать, что впервые слышу подобный бред». Так или иначе, но мне тоже пора было шевелиться. Меня ждал профессор артефакторики и занудная лекция о принципах магических связей, о которых я благодаря внутреннему зрению знала больше, чем профессор.
Вздохнув, я закинула на плечо сумку и вышла в коридор. Картинно записавшись на самую сложную, по местным меркам, специальность, я и не думала, что угожу в трясину скуки. Терпеливо слушать гипотетические разглагольствования о том, что прекрасно видела своими глазами. И не только слушать, но и заучивать всё это. Сдерживаться, чтобы не поправить какой-то вопиющий ляп или предложить куда более простое решение. Да ещё и в моём личном болоте скуки имелся свой водяник — тис Орлей с прожигающими спину взглядами и многозначительным молчанием. Всё это за последние полгода заставило меня пересмотреть свои взгляды на меру терпения, отсыпанную мне богами.
Самым же главным было то, что, полгода изучая артефакторику, мы только слушали лекции и рассматривали простейшие артефакты. Но ничего. Ровным счётом ничего не делали сами.
— Вы опять опоздали, тиса Мэй… — недовольно попенял старик-профессор, едва я вошла в класс. — Это входит у вас в привычку. Должен заметить, весьма неприятную.
— Прошу прощения, профессор, — склонила голову я, не столько демонстрируя показное раскаяние, сколько пряча зевоту.
— Моё прощение вам не поможет, — проскрипел старик, коротким жестом указав на моё место. — Садитесь.
Гадая, что бы значила странная оговорка учителя, я села за стол и, вытащив из сумки конспект, полезла было за потёртым учебником. Но не тут-то было.
— И это вам не поможет, — остановил меня старик с заметной ехидцей в дребезжащем голосе.
