Гиддингс встряхнулся, как пес, вылезающий на берег.
Это вполне возможно, сказал он. Но если вы были у Тима Брауна, значит, боитесь пожара. Почему?
Слова Берта Макгроу о зданиях, над которыми висит злой рок, не шли у него из головы, хотя он всячески пытался от этой мысли избавиться.
Все изменения касались только электрооборудования, сказал Нат. И ста десяти вольт хватит, чтобы расплавить сталь. Я в этом убедился, когда сунул нож в тостер и устроил короткое замыкание.
Гиддингс едва заметно кивнул. Он не сводил глаз с
Ната.
А мы используем в Башне тринадцать тысяч восемьсот вольт, а не сто десять...
Вы думаете о том типе, что катался в лифтах? Гиддингс задумался. Но почему? Ради всего святого, скажите мне, почему?
Не знаю. Нат не был магом, но предчувствие, которое почти перешло в уверенность, не отпускало. Вы здоровенный парень, сказал он, вам приходилось когда-нибудь подраться в баре?
Гиддингс усмехнулся, но невесело:
Случалось раз-другой.
А не было ли это потому, что какой-нибудь упившийся сопляк пожелал продемонстрировать свою удаль и выбрал вас как самого здорового мужика в заведении?
Гиддингс снова задумался:
Продолжайте.
Я не знаю, что происходит, сказал Нат. Я архитектор. Еще я знаю толк в лошадях, в походах в горы, в горных лыжах и, вообще, в реальных вещах. Но в людях я не очень разбираюсь.
Продолжайте, повторил Гиддингс.
Я не паникер, сказал Нат. Но что бывает, когда кто-то отчаивается привлечь наконец внимание к своим проблемам? Он ведь может прийти к выводу, что единственный выход бомба, и куда он её подложит?
В самолет да, это вызовет большой шум, но ведь в маленькие самолеты никто бомб не подкладывает, толы в какой-нибудь огромный сверкающий лайнер.
Или в аэровокзал, где полно людей и который знает весь мир, безусловно, не в аэровокзал Тенерборо или Санта-Фе.
Гиддингс взял стакан с виски, но потом нетронутым поставил его на место.
Ну, тут вы попали пальцем в небо, проворчал он. И добавил: По крайней мере, я надеюсь.
Я тоже надеюсь.
Нат уже казался спокойным, точнее, усталым, что соответствовало действительности.
Наша Башня крупнейшее здание в истории. Сегодня все глаза устремлены на нее. Взгляните, он указал на цветной телевизор, торчавший за пультом.
Телевизор работал, только звук был выключен. На ране была "Башня мира", полицейские кордоны, почетная трибуна, частично уже заполненная сидящими гостями. Гровер Фрэзи с гвоздикой в петлице улыб и пожимал руки все новым и новым гостям, которые поднимались по ступенькам на трибуну. Играл оркестр; зыка едва долетала до них.
