– Была твоя, да стала моя, – резонно ответила Юленька. – Это компенсация за мою нищенскую жизнь с тобой за эти долгих два года.
– Хорошо, давай разведемся. Но сначала ты вернешь мне мою квартиру.
– Это уже не твоя, а моя квартира, – снова напомнила Юленька.
– Это квартира моих родителей, а потому моя была и осталась. Независимо от того, подарил я ее тебе или нет, – стоял на своем Славик.
– Но ведь подарил же? Значит, теперь она моя! У меня есть дарственная, и я в любой момент могу поехать в Санкт-Петербург и получить свидетельство о собственности. Ты сам мне об этом говорил.
– Так что же ты до сих пор его не получила?
– Раньше не было времени туда съездить. А теперь я завтра же отправлюсь в Северную столицу.
– Ну и напрасно проездишь, – усмехнулся Славик.
– Это почему?!
– Да потому, что дарственную я аннулировал. Имею полное право. Так как это мое единственное жилье, без которого я становлюсь особью без определенного места жительства, то есть бомжом.
– Как аннулировал?! Врешь! – взбеленилась Юленька, подскочила к шкафу, где хранились все документы, и принялась в них рыться. – Где дарственная? Ты ее у меня украл?!
– Нет, дорогая, это ты пыталась украсть у меня мою квартиру, а я вовремя сообразил, что ты собой представляешь.
– Какой же ты негодяй! Как же я тебя ненавижу! – кричала Юленька.
– Вот ты и показала свое истинное лицо. Пока у тебя была дарственная, ты меня терпела. Но я догадывался, что ты бросишь меня, как только поймешь, что взять с меня больше нечего. А теперь, когда моя квартира уплыла от тебя, я уже и негодяй? Хорош бы я был сейчас со своей щедростью, если бы вовремя не одумался!
Юленька не привыкла проигрывать и оставаться на бобах, а потому, не придумав ничего лучшего, устроила истерику с надрывными стенаниями, заверениями в любви, слезами в три ручья и трагическим заламыванием изящных ухоженных ручек. Славик поверил, пожалел жену, извинился за свои подозрения, но вновь дарить квартиру категорически отказался. Юленька сделала вид, что ничуть не обиделась, но злобу затаила и узелок на память о нанесенной обиде завязала. Ее злопамятство могло сравниться разве что с любовью к деньгам, которые были для Юленьки единственной радостью в жизни.
А так как рядом с ней в последнее время перестали наблюдаться богатенькие ухажеры, она серьезно забеспокоилась о своей дальнейшей жизни. Прекрасно понимая, что все заработанное ранее она способна спустить за какие-нибудь три-четыре года, Юленька начала подумывать о вариантах обогащения, интересуясь, как это происходит у других людей.
