Зенона – так звали торговца, услугами которого Никарета всегда пользовалась и который нынче утром, едва прибыв в Коринф, сразу сообщил в храм Афродиты Пандемос, что у него есть отменный товар для верховной жрицы.
Зенон так разбогател на торговле, что мог бы уже оставить ее и вести жизнь добропорядочного гражданина или хотя бы поручить продажу товара своим помощникам, однако он продолжал сам вести дела, и Никарета прекрасно понимала, почему: во-первых, его притягивала безграничная, непререкаемая власть над людьми, которые становились его имуществом – бывшие свободные люди, над жизнью и смерть которых он был теперь властен, словно олимпийское божество! – а во-вторых, плотские аппетиты Зенона были ненасытны, и здесь он всегда имел возможность первым распробовать свою добычу, причем для него не было никакой разницы, мужчина это или женщина.
Что касается женщин, Никарете было все равно, что с ними делал Зенон или другие: она никогда не покупала для своей школы рабынь, предпочитая брать в услужение вольноотпущенниц или свободных женщин, вроде Эфимии, которую привела с собой Тимандра и которая превосходно исполняла свои обязанности. Рабыни вечно тосковали по дому, по семье, и своей тоской навевали грусть на аулетрид. Печальные физиономии Никарета терпеть не могла, поэтому сейчас, войдя во фрактис Зенона, равнодушно миновала стайку рабынь и проследовала к просторному шатру, где, она знала, ее ждет хозяин.
Зенон, как всегда, принялся угощать верховную жрицу и ее доверенного евнуха иноземными лакомствами, и оба с охотой выпили ледяного вина, заедая его тягучим сирийским медовым лакомством с орехами и розовыми лепестками. Вкус его в сочетании с вином был обворожителен, не зря сирийцы называли его раха – «счастье для языка»!
После угощения можно было перейти к делу. Зенон хлопнул в ладоши, и его помощник привел пятерых молодых рабов отменной красоты и телосложения. Все они были чисто вымыты, причесаны по афинской моде, с тщательно уложенными кудрями, а, судя по прекрасным телам, они вполне могли бы соревноваться на Олимпийских играх с их создателем – Гераклом!
Никарета и Титос, впрочем, не сдержали насмешливых улыбок. Они отлично знала, как умеют торговцы приукрашать товар. Зенон был, конечно, непревзойденным мастером своего дела! Впрочем Никарете ни разу не пришлось на него жаловаться или возвращать негодную покупку. Вот и сейчас товар был необыкновенно хорош! Тем более, что на сей раз среди рабов оказался редкостный экземпляр – юный эфиоп с темно-бронзовой кожей и яркими голубыми глазами. Несмотря на цвет кожи, он был необычайно красив. Верховная жрица, впрочем, опасалась, как он уживется с остальными рабами, не будут ли его обижать: ведь некоторые считали темнокожих порождениями Аида и норовили не только оскорбить, но и убить. А между тем и Андромеда, и ее мать, хвастливая Кассиопея, которая готова была мериться красотой с любой из нереид, были эфиопками! Никарета купила бы этого юношу для себя, однако верховной жрице не дозволялось иметь собственных рабов. Все, что она делала, она делала от имени школы гетер или храма и для их пользы.
