Нам было известно, что это город термитов.
Как мы узнали? Возможно, об этом сказал нам отец или кто-то из деревенских мальчишек. Однако никто нас туда не приводил. Мы с братом не только пришли сами, но и научились разрушать эти «укрепления». Кажется, для начала мы запустили несколько камней, прислушиваясь к глухому звуку ударов по пустотелым стенам. А уж потом стали лупить по ним палками, наблюдая, как осыпается пылеобразная земля, обнажая галереи и обитавших в них слепых насекомых. К следующему дню рабочие особи успевали заделать бреши, пытались восстановить башенки. И тогда мы вновь принимались бить по ним палками, до боли в руках, будто сражались с невидимым врагом. Мы не разговаривали, а лишь молотили, испуская крики ярости, и вновь стены рушились под нашими ударами. Это была игра. Но так ли уж это было игрой? Мы чувствовали себя всемогущими, полными первобытной силы. Однако теперь я вспоминаю об этом не как о садистском развлечении испорченных детей, не как о безнаказанной жестокости, которую, случается, мальчишки проявляют к беззащитным формам жизни, отрывая лапки у колорадских жуков или давя дверью жабу, – но как о своего рода опьянении завоевателей, вдохновленных простором саванны, близостью леса, неистовством палящего солнца и мощью близящейся грозы. А возможно, таким образом мы отвергали деспотичную власть отца – нанося термитникам удар за ударом нашими орудиями.
Когда мы отправлялись разорять термитники, деревенских детей никогда рядом не было. Несомненно, ярость разрушения поразила бы их, ибо они жили в мире, где термиты были данностью, играли определенную роль в преданиях. Это бог термитов сотворил реки в начале мира, именно он хранил воду для жителей Земли. Зачем же громить его дома? Насилие ради насилия не имело для них никакого смысла: помимо игр, что-то делать означало зарабатывать деньги, добывать лакомства, охотиться на что-либо продаваемое или съедобное. Самые маленькие всегда были под наблюдением старших, не оставались в одиночестве и никогда не были предоставлены самим себе. Игры, общение и мелкие работы чередовались у них в произвольном порядке. Во время прогулок они собирали сушняк и коровьи лепешки для топки; нося воду, часами толпились возле колонок и болтали. Часто, расположившись прямо на земле, они играли в «Собери камешки!» или просто сидели перед входом в дом отца, уставясь в пространство, в ожидании неизвестно чего. Если им и доводилось что-то стянуть, то это были исключительно полезные вещи: кусочек пирога, спички, старая проржавевшая тарелка. Время от времени наш садовник приходил в ярость и пытался их разгонять, кидая в них камешки. Дети разбегались, но через мгновение появлялись снова.
